Все от того же Гаррета Многорукого Айвен слыхал, что в столичном Торнгарде совсем наоборот, довольно таки жарко и даже душно. Там у заключенных мысли от жары путаются, осужденные становятся донельзя вялыми и ленивыми. И если в Боргарде преступники «прохлаждались», то в Торнгарде они «парились».
«Эй, яблококрад, я к тебе обращаюсь, или ты уже своих не узнаешь?»
– Когда это ты успел своим стать, а? Я вообще тебя второй раз в жизни слышу! – возмутился Айвен.
Стражники переглянулись. Весь спуск занимал каких-то десять минут, и половину пути они уже преодолели, но проводить оставшиеся пять минут наедине с сумасшедшим им вовсе не хотелось.
«Можешь проговаривать слова про себя, чтобы не привлекать внимания. Я услышу».
– Еще чего! Мне таиться не от кого! И ты тоже не шепчи, говори громче. Здесь все свои, – юноша демонстративно подмигнул стражникам, с удовольствием наблюдая, как те схватились за дубинки. Немного припугнуть их не помешает. Впрочем, с «меткой узника» да еще и в катакомбах, даже десять вооруженных мастеров боя не представляли бы для стражи никакой опасности, так что надобности в оружии не было. Но одно дело понимать это умом, и совсем другое – принимать сердцем, да еще и в присутствии преступника, разговаривающего с самим собой.
«Выясни у них, в какую камеру тебя определили. Номер».
– Странный ты, – почесал вор затылок, но просьбу своего второго Я выполнил, – Эй, ребята. А вы в какую камеру меня на этот раз усадить решили?
– На пятый уровень, камера пятьсот четыре. Не царские апартаменты, конечно, господин вольный ветер, но сходить до ветру будет совсем близко, все удобства рядом, только руку протяни да смотри, чтоб не вляпаться, хе-хе…
«Плохо. В общем так, любой ценой попытайся попасть в четыреста одиннадцатую, на четвертый уровень.»
– Зачем это?
«Доверься мне. Просто там твой сосед очень быстро освободит свое место, и тебе не нужно будет с кем-то делить камеру. Будешь сам себе хозяин, один в двойной яме».
– Хм, а ты-то оттуда об этом знаешь?
«У меня свои источники. Пошептался тут с твоей интуицией… Ты бы почаще ее слушался, кстати, она плохого не посоветует.»
– Звучит как полный бред! Нет, ну вы его слышали? – повернулся Айвен к стражникам. Те отрицательно замотали головами, а пальцы на дубинках вмиг побелели от напряжения. Еще немного, и дерево захрустит.
– Вот и славно, значит спать будете крепче. В общем так, ребята, тут такое дело, что мне в камеру пятьсот четвертую ну просто никак нельзя.
– Не понял! Это что тут творится? – наконец, вспомнив о своем долге, охранники взяли себя в руки. К тому же, ну что им бояться какого-то воришку, да еще и на своей территории? – Каждая крыса будет нам указывать, в какую яму ее сажать, что ли? А может, тебе еще и бочку вина там поставить и девок срамных привести?
– Было бы неплохо, – оценил щедрое предложение Айвен, – Но дело в том, что я – служитель культа Мристого Иггра, Бесконечно Падающего в Бездну Творца и Отца Сущего.
– Какого-какого отца? – переспросил старший по званию стражник, тот самый, которому по чину читать было не положено.
– Сущего.
– Куда?
– В Бездну, ты разве не слышал? – пояснил ему младший, едва сдерживая смех.
– Эй-эй! Да я за Мристого Иггра тебе глотку ногтями перегрызу! – яростно вскинулся юноша. – У нас свободное для всех религий королевство, и нечего потешаться над моими богами! Игрр, сотворивший наш мир и всех его тварей – даже таких тварей, как вы оба – вечно будет падать в Бездну, и пока длится его полет, наш мир будет существовать!
