Что можете сказать про Чуйкова? О нем принято говорить сейчас, что противоречивая фигура.
Разве есть фигуры непротиворечивые? Он был смел, находчив. Доступен для солдат, и в то же самое время была свойственна ему грубость. Но даже Рокоссовский пишет, что только такой человек, как Чуйков, мог отстоять Сталинград. О нем можно говорить очень много. Ну вот даже его ведение. Если немцы не могли никак приспособиться к ведению городского боя, то он всё время искал способы ведения городского боя. Вот эта самая штурмовая группа. Ведь это его порождение. Ближний бой – его порождение, ночной бой – его порождение. Активная оборона, то есть не обороняйся, а контратакуй непрерывно, малыми силами, но контратакуй, не давай немцу покоя, не давай уверенности, что он здесь хозяин – это его… Всё это передавалось до конца.
Как воспринялось контрнаступление 19 ноября?
Может быть, командование раньше, а мы, офицеры, узнали часов в 12 ночи 18-го, что 19-го переходим в контрнаступление. 19-го числа был промозглый такой день. Туман большой, небольшой мороз, неприятная погода. Сколько мы ни слушали, ничего не услыхали. Потому что это всё же на севере было, далеко от Сталинграда. Но здесь одна характерная деталь: 18-го числа штаб Паулюса отдает приказ войскам, находящимся в Сталинграде, 19-го числа вести разведывательные поиски на всем фронте обороны армии. То есть они еще не догадывались, что 19-го на них обрушится такая масса огня и такая сила удара. 20-го числа началось наступление Сталинградского фронта из озер Цаца и Барманцак. Мы артиллерийский огонь слыхали. У нас здесь парадокс такой был: то мы старались немца не пустить к себе, били, а сейчас старались уцепиться, чтоб он от нас не ушел, чтобы он не вывел свои части для контрудара по флангам наступающих войск. Был приказ 62-й, 64-й армиям максимально приковать к себе противника для того, чтобы меньше сил он вывел, особенно танковых частей, для нанесения контрудара по флангу. Так что если для нас с 14 по 19 ноября более или менее спокойная была обстановка, уже немцы выдохлись – и ленивая стрельба была, и все прочее, то 19-го начались опять активные действия, чтобы не дать немцам оторваться от нас.
Еще одна характерная черта: если наступающие войска с севера, с запада на восток, на Сталинград, брали в день пленных по тысяче человек, то нам доставалось десяток-полтора. Боялись сдаваться сталинградцам, была пущена такая пропаганда, что сталинградцы обязательно всех пленных расстреляют. Мол, они настолько озлоблены, что будут расстреливать. И нам только доставались те, которых мы вытаскивали из подвалов, блиндажей, и сами переходить боялись. И только-только 2 февраля начали появляться немцы с белыми флагами.
Как второе число начиналось? Какое оно вообще для вас было?
Второе число. Во-первых, массовая сдача пленных. Уже мы знали, что Паулюс пленен. В ходе операции «Кольцо» разрезали окруженных немцев на два котла. Южный котел, куда входил и штаб Паулюса, и он сам, капитулировал 31-го, а северный, заводской части района, как раз, где шли ожесточенные бои, которые возглавлял командир корпуса Штрекер, такой немецкий генерал, сопротивлялся до второго числа. Когда подошли практически вплотную войска Донского фронта, уже Рокоссовский командовал, тогда они начали сдаваться нам. Второго числа в 12 часов мы стояли на высоком откосе берега Волги и смотрели, как колонны немцев через реку тянутся в бескрайние степи. И причем, знаете, несмотря на то что вот такая злоба, такая ненависть к ним была, когда посмотрели на этих обмороженных, изможденных голодом, легко одетых немцев, тут аж жалко их было. Как же вы, сволочи, держались в таком состоянии?! Стоя на берегу Волги второго числа, я решил, что доживу до конца войны. Что характерно еще для нас, для сталинградцев, что если не наша армия захватила Паулюса, то капитуляция Берлинского гарнизона проходила на командном пункте Чуйкова. Говорили, что мы дойдем до Берлина и уничтожим в логове этого фашистского зверя. Так и получилось.
