Мама затащила меня в квартиру и задала трепку. «Какая «Тесемкина? Ты с ума сошла?»
Нет, я сошла не с ума, а отцепилась от той личности, которую мне навязали родители. И до сих пор я выбираю личность, какую хочу. Меняю её, как платье из гардероба.
Я хорошо понимала Волю. Но я устала печатать. Надо было переключаться, и я села писать стихи, а Воля был отложен до следующего утра.
Вот каким получилось мое творение в тот день:
Кругом темным темно – иллюзия лишь свет
И хрупкость бытия, что так легко разрушить.
Горит в лесу далекое окно
Там может быть ответ,
Как песня соловья,
Что радуется ночи или тужит.
Не знаем правды мы – из жизни темноты
Рожденные, мы долго привыкаем к свету,
И нет в нас правды, ни покорной красоты,
А страх, что призывает всех к ответу.
Ответишь ты за мир, за боль и за любовь,
Что дал или не дал ты рекам и деревьям,
Коровам, пчелам, белкам, соловьям —
Ведь так легко добиться их доверья!
Кругом темным-темно, и только солнца луч
Нам согревает сомкнутые веки
И хочется глаза открыть – на мир взглянуть,
Но бархат темноты
К себе влечет – навеки…
Вечером позвонила моя подруга Оля. Она была на 15 лет меня младше и работала в доме сумасшедших, младшим помощником. Видно, карма ее туда направила для какой-то тайной миссии. По-другому объяснить себе такое существование подруги я не могла.
– У меня три дня выходных. К тебе можно? – услышала я ее усталый голос.
– Можно, но я работаю. Начала новую книгу.
– Здорово. Про кого? Кота Колбаскина?
– Нет, про йогу.
– Почему про йогу?
– Это – длинная история. Приезжай, поможешь.
– Книгу писать? Я не умею. Ну, хорошо, расскажешь. Утренней электричкой приеду. Встречай на станции. Хлеба привезти?
– Привези муки – оладьи испечем. Лучше, чем хлеб.
– Хорошо. Спокойной ночи.
На следующее утро я была на станции в восемь утра, и из поезда вылезла помятая городом и работой Ольга.
– Как тут хорошо пахнет! Купаться пойдем?
– Да, после завтрака пойдем.
Я повезла ее по лесной дорожке к даче, и когда мы вошли, сразу поставила чайник на конфорку.
– А я круасанты из модной булочной привезла, – сказала Оля, разбирая свой рюкзак.
– И кило муки для тебя. Сделаешь кофе?
– Кофе у меня нет, зато есть какао-порошок, оставшийся от старых времен – «Золотой ярлык». Будешь шоколад?
– Да-да, буду, хотя у меня на него аллергия. Буду – с круасантом и маслом.
– Ну вот и хорошо. Я заварила две чашечки с какао-порошком, долила туда молока и разрезала круасанты, густо намазав их сливочным маслом.
– Какой завтрак! Красота! – сказала Ольга, уплетая все за обе щеки.
– Что за новая книга? О сексе?
– Угу, – фыркнула я медленно поедая вкусный, воздушный круазон с немного соленым маслом.
Пока мы пили какао со свежими круасантами, я рассказала Ольге историю о найденной в московском парке тетради в красном кожаном переплете и о йоге Вольке – авторе этой тетради.
– Ты мне немного подиктуешь? Так писать будет быстрее, – попросила я Ольгу и открыла свой Ай-пад.
– Почерк у него разборчивый, хотя и мелкий.
– Хорошо, – согласилась Ольга. А потом – купаться пойдем, хорошо?
– Ок, давай сначала запишем одну главу – и купаться.
– Давай откроем дневник на произвольной странице, – предложила Ольга.
– Нет, я начала читать сначала, – возразила я.
– Кто тут главный?
– Ну… давай лучше на произвольной откроем – так интереснее. Почему все должно быть «как принято»? Родился, женился, развелся, умер. Чего здесь нового? Будем, как Гурджиев – ломать шаблоны жизни.
