Пекарня Чудсов. Волшебство на один укус - страница 5

Альберт торжественно разорвал официальное письмо надвое.

– Это лучшая идея из всех, что я слышал, – сказал он.

Парди пересадила Лик на колени к отцу, поднялась и стала расхаживать взад-вперед по тесной кухне.

– Чип возьмет на себя закупку продуктов. – Она посмотрела на своего крепкого помощника. – Альберт, будь добр, составь список всех волшебных ингредиентов. – Гордо вздернув подбородок, Парди добавила: – Нас не сломить!

– Я помогу, мама, – сказала Роз, радуясь возможности отменить свое бездумное желание и впервые за целый месяц насладиться любимым делом. Никаких фото- и видеосъемок, никаких репортеров, только три поколения Чудсов, занятых тем, что всегда удавалось им лучше всего, – кухонным волшебством.

Часы показывали три часа ночи. Воздух на кухне был плотный, как виноградный джем. Роз разбила красное яйцо маскового неразлучника в миску с тестом для кабачковых маффинов, предназначенных для мистера Бэсстола и миссис Бэсстол-Репей – пожилых супругов, которые в отсутствие волшебной выпечки Чудсов опять стали стесняться друг друга.

– Мама, смотри, – сказала Роз. После добавления яйца тесто начало густеть, шипеть и стрелять в воздух маленькими сердечками из муки.

Парди, однако, ее не услышала: она вмешивала в заварной крем громкий крик малайзийского тукана удачи. Этим кремом она начинила «Хоральные профитроли» для участников городского хора Горести-Фолз, чьи голоса без волшебных профитролей звучали тихо и слабо.

– Что-что, солнышко? – переспросила Парди.

– Ладно, не важно, – ответила Роз и продолжила месить тесто.

Балтазар тем временем выпустил взгляд средневекового Третьего Ока в сливочную помадку «Отцы и дочери» для мистера Борзини и его дочки Линдси – благодаря помадке они лучше понимали друг друга.

– Никогда не смотри Третьему Оку прямо… в глаз, – предостерег Балтазар прапраправнучку, – если не хочешь ослепнуть.

«Взять на заметку, – подумала Роз. – Не ослепнуть».

Семья трудилась вот уже шестнадцать часов, а список выпечки, составленный Парди, уменьшился только наполовину.

Кухня была заставлена банками из синего стекла, в которых находились всевозможные чихи, фырки, феи, гномы, древние ящерицы, грибы-болтуны, выпученные глаза, штопорные мухи и горошины – прыгучие, светящиеся и прочие. Воздух полнился ароматами корицы, ванили и мускатного ореха, а также разнообразными звуками. Роз оставалось лишь надеяться, что соседям не придет в голову, будто Чудсы решили завести домашний зоопарк.

Альберт без устали таскал банку за банкой из секретного погреба, расположенного под полом огромной холодильной камеры («Дорогу, дорогу мне!»), пока темные от времени деревянные полки почти не опустели.

Тим и Алфи давно легли спать. В какой-то момент оба спустились чего-нибудь перекусить, однако стоило им увидеть царящий на кухне магический кавардак – щелкающие зубы, летающих кроликов, цветные фейерверки и фонтаны в дюжине металлических мисок разом, – как они быстренько ретировались наверх.

Чего только не приготовили Чудсы! Тут было и «Печенье правды» для печально известной лгуньи миссис Хэвгуд, и «Успокоительные блинчики» для сердитой шотландки миссис Карлсон, которая жила по соседству и иногда присматривала за Лик, и яблочные слойки «Вперед, к приключениям» для скромных сотрудниц «Дамской лиги библиотекарей». Для почти ослепшей флористки Флоренс кухонные волшебники напекли песочного печенья «Вижу все», для Пьера Гийома, хозяина французского бистро и известного шопоголика, – постный пирог с малиной «Фрамбуаз». Не забыли и про Девина Стетсона, светловолосого парнишку, о котором Роз думала по меньшей мере дважды в сутки на протяжении одного года, пяти месяцев и одиннадцати дней. Специально для Девина она испекла синнабоны «Дыши легко», призванные излечить частый насморк, бывший, как полагала Роз, единственным его недостатком.