– Что же будет?!
– Тиндарей тянет время в надежде найти какой-то выход, но я его не вижу. Нужна хитрость, настоящая, на которую мы неспособны.
Чтобы отвлечь брата от столь неприятного разговора, Пенелопа кивнула вниз:
– А кто этот рыжий?
– Сын царя Итаки Лаэрта Одиссей.
– Где это?
– Маленький островок возле Самоса.
Пенелопа тихонько рассмеялась.
– Ты чего?
– Просто, когда ты подошел, я как раз подумала, что этот женишок небось сын царька с крошечного островка, который не всякий ахеец и знает.
– Да этот остров не так-то прост, как и сам Одиссей. Я с ним едва знаком, но слышал, что большего хитреца во всей Элладе не сыскать, выкрутится даже из объятий Сциллы или Харибды и от Аида, уболтав того, вернется. Его дед Автолик.
– Это тот, что воровал стада, гоняя их, как Гермес, задом наперед?
– Да, к тому же Автолик был сыном Гермеса. А другой дед у Одиссея – сын Громовержца.
– Ух ты, правнук богов, значит? Тиндарей об этом знает?
– Знает, только остров уж больно мал.
– А о хитрости Одиссея тоже знает? Может, этот рыжий что придумает?
Девушка невольно кивнула вниз на Одиссея, который в тот момент поднял голову. Получилось, что Пенелопа приветствовала сына царя Итаки. Одиссей обомлел. Наверху стояла красивая, стройная девчонка с волосами цвета расплавленного золота, горящими на солнце, ее зеленые глаза насмешливо искрились, и эта девчонка кивала ему!
– Хайре! Радуйся! – приветствовал юную красавицу Одиссей. Та заметно смутилась, даже чуть отступила назад, но тут же взяла себя в руки и произнесла ответное приветствие:
– Радуйся, Одиссей!
– Ты знаешь меня, красавица?
Девчонка смутилась окончательно, выручил ее Ализий, рассмеявшись:
– Я знаю, Одиссей.
– Ализий, это ты? Радуйся! Быть тебе богатым, не узнал. Против солнца не видно.
– Что моя сестра красива, ты разглядел. Заходи к нам в дом, поговорим.
– Сюда? – кивнул в сторону входа в мегарон Одиссей. Пенелопе показалось, что в его голосе восторга поубавилось.
– Нет, приходи вечером в наш дом за городом. Спросишь на западной дороге дом Икария, всякий покажет. Или за тобой раба прислать?
– Найду! – махнул рукой Одиссей.
На их беседу уже стали обращать внимание, потому Пенелопа поспешила уйти, даже спартанке ни к чему привлекать внимание молодых мужчин.
Дом Икария во сто крат проще, чем дворец Тиндарея, может, потому, что загородный? Зато уютный, и принимать Одиссея, точно важного заморского гостя, тоже не стали, позвали с собой на крышу.
Гелиос уже приблизил свою колесницу к вершинам гор, совсем скоро стемнеет, потому рабы приготовили светильники. Хозяин дома приветствовал гостя и пригласил за собой:
– Радуйся! В мегароне душно, не обидишься ли, если на крышу позовем? Мы сами в такое время предпочитаем там сидеть, жара спала, сейчас ветерок подует.
– Я? Нет! Конечно, не обижусь.
Заметив, что Одиссей оглядывается, Икарий поинтересовался:
– Ищешь кого?
– Хорошо тут у вас. Надоел мне город, у нас на Итаке куда просторней.
Пенелопы нигде не было видно. Все верно, ни к чему девушке из женской половины – гинекея – нос высовывать, когда в доме чужие, особенно молодой мужчина.
Но не успел он подумать, как девушка появилась, неся большое блюдо жареной рыбы:
– Радуйся, Одиссей!
– Радуйся. – Молодой человек вскочил на ноги, едва не выбив это блюдо из рук Пенелопы. Смутились оба.
Икарий, задумчиво глядя вслед поспешившей вниз Пенелопе, произнес:
– Хозяйка ныне в моем доме она… Хорошая хозяйка.
