Анка кивнула. Ставки три к одному. Ясно!
Ах ты, милый друг, голубчик мой Касьян!
Ты сегодня именинник, значит – пьян…
Знакомый вой она услыхала сразу. Дурацкая песня про Касьяна-именинника никак не хотела заканчиваться.
– Кто вы?
Похоже, «тюфяк» решил в очередной раз подмигнуть, но раздумал. Знакомый взгляд – ледяной, острый.
– В таких случаях обычно говорят: вопросы здесь задаю я. Впрочем, вам отвечу: контролер – как в автобусе. Интересная должность! Смешиваешься с толпой, вежливо уступаешь место бабушке, вместе со всеми ругаешь водителя, вовремя не увидевшего выбоину в асфальте. А потом – хлоп! Предъявите, граждане!..
Анке стало противно.
– Не брали билет? – саркастически изломил бровь любитель песни про Касьяна. – Нехорошо нарушать, Анна Анатольевна! Бои, конечно, без правил, но Закон еще никто не отменял.
Хотелось развернуться и уйти. Только куда – к черной яме, к серым теням?
– Значит, меня обманывают? Всех обманывают?
– Заинтересовались? – Бесцветные губы вновь дернулись в усмешке. – Конечно, обманывают. Касьянова ночь! Не знаете это предание? Бедняга Святой, как известно, оказался слаб – вот и образовалось окошко для Велиара и его беспредельщиков…
«Главный. Тот, что с сигаркой, – поняла Анка. – Какое странное имя – Велиар!»
– Вам что обещали? «Победа – жизнь»?
Анка принялась лихорадочно вспоминать. Странно, со времени первого разговора у могилы прошло не больше часа, а кажется – целый год. Или вечность.
– Еще вам сказали: «Я всегда говорю правду. Чистую, как слеза младенца…»
Последнюю фразу «тюфяк»-контролер произнес не своим – чужим голосом. Точь-в-точь как Анкин благодетель.
– Я мог бы вам рассказать… Нет, лучше покажу.
Рука долговязого внезапно оказалась у самых ее глаз. Отшатнуться Анка не успела.
…Как не успела сообразить, складывал Бумбараш ладонь «обезьяньей горстью» или, допустим, просто напряг «ивовым листом», но эффект случился поразительным. У ее ног корчился любимый парень, держась за голову и визжа на высокой, пронзительной ноте.
Носок Анкиной кроссовки – сегодня она была в кроссовках – пришелся в подставленное бедро и соскользнул. Бумбараш шагнул вплотную, просто и страшно, стекло его глаз рассыпалось острыми осколками безумия…
Очнулась она на асфальте. Поблизости заливался взбесившимся соловьем милицейский свисток. Анка застонала, приподняла голову.
Жива?
– Жива девка! – подтвердил чей-то решительный голос. – А вот парень… Сержант, «Скорую», быстро!
Макс!!!
Анка выплюнула соленый сгусток, мешавший дышать, попыталась опереться на локоть, привстать.
– Лежите, девушка! – вмешался голос. – И так нагеройствовались! Нашли с кем связываться! Мы этого маньяка две недели ловим. Звать на помощь надо было, патруль за углом стоял…
Она не слушала. Не понимала. Макс! Что с Максом?!
Секунды потерянной мелочью катились по мостовой.
– …Так все и будет. – Ладонь контролера отдернулась и слегка дрогнула, словно стряхивая видение. – «Победа – жизнь». На целых десять минут. Лгать здесь не принято, поэтому строго формально вас не обманут. Анна Анатольевна, ведь срок дареной жизни, если помните, не оговаривался? Вот и получите… мзду. А через четыре года вновь поманят. Пообещают, скажем, час. Или целых два.
– Что с Максом? – повторила она вслух, даже не пытаясь сообразить, о чем речь. – Что с Максом, ты!..
– Вопросы здесь задаю я. – Долговязый поморщился, как от зубной боли. – А вы цените, Анна Анатольевна! Я бы и без вас обошелся, но после некоторых событий здешние устроители стали излишне внимательными. Пришлось тихонько отойти в сторону… Обещать ничего не буду, но встречу с начальством гарантирую. Вот там вам и ответят. Может быть. Держите!
