– Писарь в земской управе, – проговорил я, уже мысленно ненавидя отставного поручика.
– Как нам повезло, дамы, – чуть наклонился к попутчицам Егор Егорович. В это время карета тронулась, и он закончил уже под скрип колёс: – Случись что, и господин… Пентюх подробно запишет происходящее!
Дамы захихикали активнее. У Скрипиной стиснутая корсетом грудь заколыхалась опасно, будто холодец на вибрирующей стиральной машине. А я отвернулся и сделал вид, что дремлю. Поручик в это время стал рассказывать о своей службе в кавалерии. О славных походах и жестоких схватках. Около часа я слушал Жилова, и оказалось, что королевство наше стоит только благодаря Егору Егоровичу. И в атаки лихие он полки водил. И разведку проводил. И огромных злобных тырков убивал сотнями, и даже рога их коллекционировал, да потом перестал. Только вот с тырками мы не воевали никогда. Хотя, может, потому и не воевали, что всех воинственных бывший поручик порубал…
Мы давно выехали из города и ехали по лесу. Я смотрел между деревьев и гадал, сколько же злобных, опасных существ сидит там и следит за нашей каретой. А отставной поручик наклонился так, что губами чуть не касался бюста Скрипиной, и рассказывал:
– А возле моего имения завелось логово хвылей! Так не поверите, дамы, я взял рогатину и пошёл на этих зверей! В одиночку!
– Какой вы отважный! – прошептала, подкатила коровьи глаза кверху батутоподобная Скрипина. Подруга её лишь кивнула молча, не сводя восхищённого взгляда с отставного поручика.
– Подхожу к логову, и оттуда выскочили сразу три хвыля! И вот эти чешуйчатые скотины, – продолжал разливаться соловьём Жилов, – Принялись прыгать вокруг меня, будто кузнечики!
– Хвыли волосатые, на шести лапах передвигаются. Весят около тонны, потому если прыгнут – по колено в землю провалятся, – сообщил я, и тут же пожалел.
Глаза отставного поручика налились кровью. Он побагровел и повернулся ко мне:
– Что вы изволили сказать, господин… Пентюх?
– Так в трактате о монстрах написано, – проговорил я, жалея уже, что рот открыл.
– Не извольте юлить, писарчук! – Жилов рванул на себе ворот и схватился за кобуру: – Вы посмели меня во лжи обвинять?
– Ничего я не посмел, – пробормотал я, с ужасом глядя на взбесившегося дворянина.
Жилов забарабанил в стенку кареты и заорал грылю:
– А ну, стой, серое отродье!
Грыль, в отличие от меня, говорить ничего дворянину не стал. Послушно натянул поводья, и карета остановилась.
– А ну, пшёл вон из кареты! – заорал, брызгая слюной Жилов.
– Ваше благородие! – пыталась сказать что-то напомаженным ртом та, что похудее.
– Молчите, дамы! – процедил поручик, – Его счастье, что без оружия, иначе, клянусь, тут же дуэль! И в лоб!
– Но оставить в лесу, поручик? – проговорила Скрипина.
– Ничего-с! Жить захочет – выберется! И впредь за языком будет следить!
Так как я сидел, обмерев от страха, Жилов схватил меня за грудки и просто выкинул из кареты. Заорал грылю и тот тронул, увозя моих бывших попутчиков вперёд.
Первой моей мыслью было побежать следом, объясниться. Но я вспомнил налитые кровью глаза дворянина, и решил, что лучше потихоньку пойду следом. А то не дай Бог узнает, что у меня в сумке пистолет лежит – действительно ведь застрелит, скотина! Когда почтовая карета отъехала шагов на двадцать, я тихо пошёл следом. Но отставной поручик и не думал успокаиваться. Он высунулся из окна и прокричал:
