– Так, в эти окошки между пальцами, по очереди, верно? – для подтверждения переспросил Пенья. – но я начну медленно. Не хотелось бы иметь сегодня за ужином на одну сардельку больше.
Пабло начал игру с некоторой неуверенностью, его движения были медленными и колеблющимися. Однако по мере того, как время шло, тычки становились более твёрже, словно удары молота. Через минуту его движения приобрели определенную грацию и скорость. Пенья не забывал о своей безопасности, поэтому увеличивал темп игры, сохраняя при этом контроль над ножом. Наконец, когда он достиг предела своих возможностей, боцман остановился, демонстрируя своё мастерство и умение.
– Не, погоди, надо передохнуть, я аж вспотел. Пусть вон Джимми попробует. – взволнованно произнёс Пабло.
– Ты угараешь, да? – встрял Червяк. – Нет, ну ты серьёзно сейчас это сказал? – Он указал на свои металлические протезы.
– Да, Джим у нас жульничает в этой игре, тут я с тобой согласен. Но и из этого можно извлечь выгоду. – Эдуардо взял левую руку Червяка и уверенно зафиксировал её на столе, обеспечивая надежную опору. Затем он принялся молниеносными движениями стучать между отверстиями его протеза. В своем исполнении он проявлял исключительную ловкость и точность, играя с рукой Джима. Из-за большого темпа Лало уже не обращал внимание на то, что он периодически нет-нет да попадает по самому протезу.
– Фрегат мне в анус, Эдуардо! – Джим опешил от такого азарта своего боцмана. – Сбавь обороты, сбавь!
Наконец Лало последним движением вонзил лезвие ножа в стол, и игра приостановилась.
– Похоже, что у нас победил Джимми Червяк! У него ни царапинки! – воскликнул Эдуардо. – Поздравляю, ты выиграл отмену своей ночной вахты. Но только одной, так что рассуди мудро, которую из трех хочешь отдать Пабло.
– Что значит «отдать Пабло»? Ага, да, сейчас я разбежался нести тебе вахту без приказа капитана. – фыркнул Пабло.
– Ну тогда держи нож и обыграй меня, amigo. – Паскаль указал на холодное оружие товарищу.
– Вот же хитрый упырь. – Пенья извлек нож, вновь распростер ладонь и взялся за игру. Как и в предыдущий раз, он начал осторожно, стараясь запомнить, куда следует бить при увеличении темпа. Постепенно скорость игры нарастала, и по выражению лица Пабло было чётко видно, что он до усрачки переживал за свои драгоценные пальцы. Эдуардо тоже глядел на стол и смеялся от всей души. Этот спектакль продлился еще где-то с минуту. Наконец, Пенья вонзил свой нож буквально в дюйме от большого пальца. Гонсало Паскаль вновь расхохотался, наслаждаясь зрелищем.
– Pablo Peña, eres un chingón!>[1] – Эдуардо похвалил своего друга и похлопал его по плечу. – Ладно, теперь мой черёд.
Лало забрал у коллеги протез Джимми и продолжил играть. Боцман почти мгновенно перешел на быстрый темп и у Пабло закружилась голова, пока он старался уследить за каждым из ударов. Паскаль не сбавлял скорости, а лишь напевал задорные мелодии на испанском и подмигивал Червяку. Внезапно раздался истошный крик с палубы. Эдуардо старался не обращать внимания, но его напев прервал громкий вопль извне: "Я не умру на гальюне!", и в ту же секунду Бамбук вместе с Рассчитайсь спустились в трюм. Билли побежал будить капитана, а девочка метнулась к играющим боцманам и врачу. Но Эрнандес не прекращал занятия, продолжая демонстрировать Пенье, кто будет нести ночную вахту.
– Что стряслось там у вас? Почему бардак на палубе? – Пабло прикрикнул на ребёнка и встал в позу.
