— А разве должен? — выдавила через силу.
Его губы изогнулись, в зрачках полыхнула чернота. Выпитое шампанское не помогало. Ни смелости, ни безразличия. Меня начинало трясти. Взгляд Дымова опустился к губам, и я практически физически почувствовала это. И ещё…
— Отойди от меня! — прорычала сквозь зубы.
Пах его стремительно твердел. Егор снова посмотрел мне в глаза, потом на шею, в вырез платья. Во рту пересохло, сердце заколотилось сильно, громко.
Я не Ангелина! И никогда не стану ею! Никогда не позволю ему сделать с собой то, что сделал он с ней: вывернуть душу, разбить сердце и оставить подыхать, в то время как сам он наслаждался жизнью в сытой Канаде!
Он жёстко усмехнулся.
— Понятия не имею. Я тебя второй раз в жизни вижу. Мы с тобой даже не знакомы.
Взгляд хищника, самца, убийцы.
— А вот тут ты ошибаешься, Дымов, — прошипела я с яростью, когда он дотронулся до моего бедра. — Я знаю о тебе куда больше, чем ты можешь себе представить. И какая ты подлая сволочь, я тоже знаю, Дымов. Не изображай из себя невинную овцу. Ты лицемерный, трусливый, самовлюблённый кобель, которому дела нет до чужих чувств. А уж если это чувства тех, кто не может принести тебе пользу…
Прикованная его свинцовым взглядом, я стиснула зубы. Прижалась к стене в попытке не чувствовать его, но всё равно чувствовала. И пропитанное коньяком дыхание, и запах, и твердеющий бугор ширинки в районе живота.
— И откуда же ты всё это знаешь? — В его голосе послышалась хрипотца.
Он не двигался, но ощущение было, что коридор стал ещё меньше, а пространства между нами не осталось совсем. Я могла различить каёмку тёмно-голубой радужки с синими точками, маленький шрам на небритой скуле. На лоб его падали русые волосы, квадратный подбородок был гневно выдвинут.
— Лина много о тебе рассказывала.
— А вот о тебе она не рассказывала ничего, — хмыкнул он угрюмо.
— Хоть на это ей ума хватило, — процедила я.
Толкнула его. Он пошатнулся, сделал шаг назад.
Оказавшись на свободе, я смогла нормально вдохнуть. Пошла к залу, но сразу же остановилась. Обернулась. Дымов смотрел на меня.
— Моя сестра прокляла день, когда встретила тебя. Тот день, когда пришла на стадион, и тот, когда ты появился в переулке. Она прокляла тебя. Знаешь, какими были её последние слова перед смертью?
Дымов просто смотрел. Но радужки уже не было — только чёрные зрачки и сжатые губы.
— Будь ты проклят, Дымов, — выговорила я тихо. — Вот что сказала Ангелина, Егор. Будь ты проклят.
Егор
— Блядь! — Я с маху всадил в стену кулак, стоило Полине скрыться за поворотом.
Боль была адская, но ни отделаться от бессильной досады, вызванной словами Полины, ни от напряжения в паху она не помогла. Какого дьявола?!
Отголоски незадавшегося разговора резали сознание. Я сам не знал, чего хотел от сестры Ангелины, когда шёл за ней. Зато знал, чего не хотел — чтобы яйца превратились в звенящие бубенцы. Только почувствовал её рядом, как переклинило. Что это за хренотень, я понятия не имел! С Ангелиной у них нет ничего общего, кроме внешности. Да и та…
Ангелина была ангелом. Её сестра — дьявол. Даже глаза у неё дьявольские.
Вернувшись в зал, отыскал её среди остальных. Богатырёв что-то говорил ей, прижимая к себе за талию. На сей раз по нервам полоснуло ревностью. Да что происходит?!
— Что такой мрачный? — Рядом встал защитник Валерка.
Пожалуй, из всей команды он импонировал мне больше всего.
