Это случилось в университетской столовой, куда он заглянул, чтобы укрыться от дождя. Она стояла у раздачи – невысокая, с тёмными волосами, что падали на лицо, как завеса, и подносом с супом в руках. Олег, в потёртой куртке и с мокрыми ботинками, толкнул дверь плечом и не заметил, как задел её локоть. Суп плеснул ему на рукав – горячий, с ароматом укропа и картошки. Он мог бы вспылить, но вместо этого глянул на неё и улыбнулся:
– Теперь ты мне должна обед.
Она зарделась, щёки вспыхнули, как осенние листья под солнцем, и ответила, чуть запнувшись:
– Только если угостишь меня чаем.
Её смех – лёгкий, звонкий, как эхо колокольчика в тишине – пробился сквозь шум столовой, и Олег ощутил, как внутри что-то дрогнуло. Они сели за столик у окна, где капли дождя чертили узоры на стекле. Она назвалась Наташей – Наталья Андреевна, студентка второго курса, грезившая о карьере бухгалтера, потому что «цифры не предают». Ему нравилось, как она теребила край салфетки, делясь кусочками своей жизни, и как её глаза искрились, когда она хихикала над его байками. Он поведал ей про велосипед, про тот раз, когда чуть не свалился в овраг, и она засмеялась, прикрыв рот ладошкой. Они проговорили час, пока суп не остыл, а чай не стал тёплой водой. Уходя, она оставила на салфетке свой номер, и Олег понял: он пропал.
Их роман закружился стремительно, как вихрь, что срывает лепестки с деревьев. Они встречались в парке Шевченко, где листья шуршали под ногами, а голуби лениво клевали крошки у скамеек. Олег приносил горячий чай в термосе, что мать дала ему ещё в Нижнем, а Наташа делилась пирожками с картошкой от своей бабушки. Они болтали обо всём – о её мечте о доме с садом, где зацветут яблони, и о его желании увидеть море, настоящее, синее, а не картинку из учебника.
– Мы построим такой дом, – говорил он, глядя на неё с улыбкой.
– Сперва найди работу получше, – отвечала она, но её глаза смеялись.
Через три месяца он решился на предложение. Кольца не было – только букет полевых цветов, сорванных у дороги под моросящим дождём. Они стояли на мосту над рекой, где вода журчала, как их дыхание. Он опустился на колено, мокрая куртка липла к спине, и сказал:
– Наташ, будь моей. Я не богат, но сделаю тебя счастливой.
Она замерла, тёмные волосы прилипли к щекам, а потом кивнула, шепнув:
– Да.
Они обвенчались в маленькой церкви на окраине Львова, где пахло ладаном и старым деревом. Ему было девятнадцать, ей восемнадцать, и мир казался их собственным. На свадьбе собралось всего десять человек – родители Олега, бабушка Наташи, пара друзей. Светлана сшила невесте платье из белого хлопка, простое, но с вышивкой на рукавах, а Виктор достал бутылку водки, хранимую «на особый случай». Они танцевали под гудение старой магнитолы, и Олег чувствовал, как грудь распирает – от любви, от надежды, от веры в будущее.
Они сняли крохотную квартирку в старом доме – одну комнату с потрескавшейся штукатуркой, скрипучей кроватью и окном, что выходило на серые крыши и гомон торговцев. Наташа готовила борщ в потёртой кастрюле, напевая мелодии из радио, а Олег возвращался с работы с усталой улыбкой, бросая на стол мятые гривны – плоды дня, проведённого за разносом листовок или погрузкой ящиков на рынке. Вечерами они сидели на продавленном диване, укрывшись одним одеялом, и строили планы:
– Купим дом, – говорил он. – С садом, как ты хочешь.
