Пепел Нетесаного трона. На руинах империи - страница 16

Для пахаря в поле пять шагов – ничто, дело нескольких движений. Для купца с товаром того меньше – многодневный путь, считай, окончен. И для солдата в конце длинного перехода шаг-другой не стоит упоминания. А вот для кеттрал они, как и пара ударов сердца, иногда решают все. По одну сторону этих нескольких шагов – свобода, и даже победа. По другую – мерзкая кровавая смерть.

Талал остался по ту сторону.

По глазам было видно, что он все понял, но не промедлил: всем телом подавшись вперед, скинул Квору с плеча и, содрогнувшись от усилия, метнул ее в проем. Талал был силен, сильнее Гвенны, но не настолько. В бросок, вынесший женщину за дверь, он, кроме мощи смертного тела, вложил и таинственную силу своего колодца, глубоко почерпнув из него ради спасительного броска.

Квора – тело вялое, как тряпка, глаза закачены под лоб – свалилась перед ними, и в тот же миг стена со стоном сложилась, рассыпала в ночь искры и рухнула.

У Гвенны в горле стояла горькая желчь. Ей почудилось, что сейчас и она свалится, только падать было не время.

Она совладала с собой, метнулась к Кворе, забросила ее себе на плечи.

– Давай в обход, зайдем с севера.

Говоря, она смотрела, как с северного конца Бань высыпают на улицу мятежники – десятки, сотни. С юга была та же картина. Когда загорелся зал, все бросились к самым очевидным выходам.

– Если зайти с того края… – снова заговорила Гвенна, но добраться туда в обход плотной толпы было невозможно.

Позади, к северу от нее, раздался крик, и почти тотчас же в мостовую у ее ног ударил арбалетный болт.

– Надо уходить, – проговорила Анник.

В ее голосе не было сожаления, вообще не было чувства.

– Я иду обратно, – ответила Гвенна. – Ты выноси Квору, а я вернусь.

Враг был в смятении, еще не опомнился от паники. Если скрыться от арбалетчиков, сквозь толпу она проскользнет незамеченной, войдет внутрь…

– Гвенна Шарп. – Голубые глаза лучницы горели огнем. – Ты не имеешь права.

Гвенна уставилась на нее. Анник никогда не говорила таким тоном.

– Отбить друга?

– Погибнуть, не закончив дела.

– Я не погибать возвращаюсь.

– Именно погибать. Ты не выдержала удара и хочешь разом со всем покончить.

У Гвенны отвисла челюсть. Она искала слов, чтобы возразить, но нашла только одно:

– Талал…

– Он солдат. Ты тоже. Выбор трудный, выбирать обязана ты.

В горле у Гвенны засела острая кость. Что угодно, только не это. Лучше уж клинок в глаз. Меч в живот. Однако в присяге кеттрал ни слова не говорилось о том, что будет легко. Она так скрипнула зубами, что показалось, сейчас раскрошатся; поправила Квору на плечах и, отвернувшись от боя, от огня, от друзей – мертвого и обреченного, – бросилась бежать в ночь.

На то, чтобы выкрасть лодку и ускользнуть из Домбанга, ушла почти вся ночь. И каждую минуту этой ночи Гвенна разрывалась надвое. Половина требовала вернуться, прорубить дорогу сквозь руины Бань и резать всех, кто там остался, пока не отыщет Талала или не умрет. Другая – умная половина, лучшая половина, та половина, которая не подвела под гибель соратников по крылу, – понимала, что глупее ничего не придумаешь.

Джак погиб. Король Рассвета мертв. Талал, по всей вероятности, мертв. Квора не приходит в сознание, не может ни стоять, ни плыть, а у Анник осталось всего две стрелы. У легионов, по слухам, был закон не оставлять своих. Чтобы выручить обреченного солдата, гибли целые отряды. Кеттрал не были так мягкосердечны.