Пепел Нетесаного трона. На руинах империи - страница 82

– Ты меня убил, – сказал Нин.

– Прости, – зашептал Акйил. – Я не нарочно. Я убил солдата, взял его латы. Я хотел найти Кадена.

– А кого нашел?

Слова вытекали из него сами собой:

– Я нашел тебя.

– И когда тебя увидели другие солдаты, когда приняли за своего, когда велели тебе меня убить, что ты сделал?

Акйил чувствовал, как захвативший его сон выпускает на волю слова.

– Я тебя убил.

Шьял Нин кивнул и улыбнулся Акйилу как ребенку, разгадавшему особенно хитроумную загадку.

– Они бы все равно тебя убили, – оправдывался Акйил, слезы обжигали ему щеки. – Это бы все равно случилось.

– Случилось бы, – тем же тоном согласился настоятель.

– Если бы я не послушался, они бы все поняли. Они бы и меня убили.

– Убили бы, – снова кивнул Нин.

– У меня не было выбора.

– Не было? – Нин поднял брови. – А умереть? Как мы все. Ты мог бы умереть.

– А и правда, мог бы, скотина! – ворвался в сон новый, звонкий и сердитый голос.

Акйил оглянулся – из распоротого горла Тощей Крали хлестала кровь. Так нечестно. Она редко входила в его сны, и уж всяко не в этот. С ее участием у него был другой кошмар – про нее, Коротышку и Жепастика, – но она была здесь, такая маленькая под монашеским балахоном, стояла коленями на холодном камне, будто вокруг нее и не думал пылать пожар. И говорила, несмотря на рану, на пенящуюся из разреза кровь.

– Ты бы мог умереть на хрен, Акйил. Как все мы!

– Мы умерли, – поддержал ее Коротышка.

Он сидел несколькими шагами дальше, баюкая в руках выпущенные кишки.

– Мы умерли, – сказал Жепастик, недоуменно морща лоб, словно не мог понять своих слов; он лежал в расползающейся луже крови. – А ты нет. Ты удрал из квартала. Удрал из Ашк-лана. Вечно ты удираешь, Акйил.

Каким-то чудом Жепастик встал, и Краля встала, и Коротышка, и Шьял Нин – все порубленные чуть не на куски, с хлещущей из ран кровью, но они тянулись к нему. Он хотел повернуться, но краденые доспехи были тяжелы и неповоротливы. У него словно все суставы заржавели.

– Ты всегда удираешь, – пропели они; в их глазах пылали огонь и укор.

Шьял Нин вытащил у себя из живота меч – Акйил уже не держал его в руках, – перевернул окровавленное оружие и подал Тощей Крале.

– Вот что за хрень с тобой? – проворчала та, приставив лезвие ему к горлу. – Вечно ты удираешь.

И она беспощадно вогнала в его тело горячую сталь.

После жаркого туманного восхода в небе стали громоздиться зеленоватые тучи. Покинув селение вуо-тонов, Рук всю ночь работал веслом. Он надеялся успеть в Домбанг до бури, но дельта умеет быстро сгноить любые надежды. Воздух все тяжелел, даже дышать становилось трудно. Потом, к полудню, брюхо небес вспорола молния, и обрушилась гроза – густой и зеленый, словно тростники, ливень.

В деревянное каноэ хлестала вода. Рук то и дело останавливался, чтобы вычерпать теплый, точно кровь, дождь; дожидался кратких затиший, чтобы разобраться в запахах и течениях протоки, и снова брался за весло. Не проведи он в дельте полжизни, совсем бы потерялся. А так к ночи, когда кипящие облака темнели, как синяк на коже, он под неунимающимся дождем проскользнул в город. И уверял себя, что причиной малолюдья на причалах и мостках и пустых каналов – этот ливень.

Но в глубине Домбанга – под изгибами мостов, между нависающими над узкими протоками деревянными стенами – сердце стало холодеть от недобрых предчувствий. Домбангцы и в муссонные ливни зажигали сотни и тысячи фонариков, а он за полмили высмотрел жалкую горстку – пятнышки кровавого света за дождевой завесой. И рыбаков было мало. В сумерках всегда возвращались в город ловцы плескунов и выходили им на смену другие – ставить ловушки на угрей. Дождь досаждал рыбакам, но не мешал им заниматься своим делом. Прекращение работы в дождливый сезон означало бы голод для половины Домбанга, но в этот вечер Руку встретилось не более десятка лодок. И на причалах, на мостах виднелись только редкие сгорбленные, спешащие сквозь ливень фигурки – они виделись ему красноватыми дымками в густеющей тьме. Все это напоминало самые тяжелые месяцы после переворота, когда жизнь в некоторых кварталах замирала на целые дни.