Устинов резко дернулся. Его будто ударили! Часто дыша, он сел ровно в мягком покачивающемся кресле, прислушался. Что могло проникнуть в его дремоту – постороннее, грубое, жуткое? Ему показалось? Хоть бы уж показалось!
Он медленно встал, натянул больничные тапочки на босые ступни и сделал неуверенный шаг к окну.
То, что его разбудило, находилось именно там – за окном, он был в этом уверен. И, протягивая руку к белоснежным тканым жалюзи, почти не сомневался, что именно там увидит.
Гавриил Николаевич выглянул в окно и остолбенел. Нет, не так. Он вдруг почувствовал, что пол медленно закачался и поплыл у него из-под ног, ему пришлось вцепиться в подоконник, чтобы не упасть. Но землетрясения не было, даже тротуар и проезжая часть не пошли глубокими трещинами. Припаркованная на противоположной стороне машина никуда не провалилась, и дома напротив медпункта стояли как обычно. Все было в порядке. У всех, кроме него!
Потому что на крыльце фельдшерского пункта, не так давно отремонтированного и оснащенного по всем современным требованиям, лежало тело. Это была женщина. Устинов отлично рассмотрел с того места, где он стоял и держался за подоконник, что это молодая женщина. Бледное лицо, темные волосы.
Его охватил такой ужас, что на какое-то мгновение он ослеп. А мысли, тут же завладевшие его мозгом, показались бредом.
Это проклятие! Временное проклятие! Словно та маленькая девочка выросла и вернулась, чтобы снова умереть на его руках! Но она не могла вернуться, он сам хоронил ее. И эта женщина…
Устинов зажмурился, тяжело задышал и резко распахнул глаза. Женщина с крыльца медпункта никуда не делась, она лежала, широко раскинув руки в стороны. Кто-то заботливо укрыл ее старым одеялом – он даже рассмотрел клочья ваты, вылезающие из прорех. Старое одеяло, очень старое. Рваное. Откуда здесь это старое, рваное одеяло? И откуда под ним взялась женщина?
– Черт бы все побрал на этом свете! – простонал Устинов.
Он оттолкнулся от подоконника и пошел на выход. По пути глянул на часы: половина второго. Надо же, он проспал почти час! Нелюбимый навязчивый сериал заканчивался в половине первого. А сейчас…
Как он мог пропустить тот момент, когда женщину притащили и уложили на порог? Как?! Это не крохотное тельце полуторамесячной девочки, а взрослая женщина. Тяжелая. Кто и как? Кто и как?
Устинов загремел металлическим засовом, отпер и распахнул дверь. Прежде чем шагнуть к женщине, он огляделся. Все по-прежнему: тротуар, проезжая часть, машина, дома напротив. Все привычное, ничего лишнего, кроме тела молодой женщины, над которым он тут же склонился.
Под одеялом и мешковатой одеждой, явно с чужого плеча, обнаружились ранения в правом боку и много крови. Тело женщины было холодным, даже ледяным. Может, она умерла, и все его клятвы не имеют смысла? Позвонить в полицию и вызвать наряд. Подписать протокол, грустным взглядом проводить машину, увозящую тело на экспертизу, и забыть, забыть скорее о происшествии. И перестать уже ходить на эти поганые ночные дежурства, никому не нужные, приносящие одни только проблемы.
Он приложил пальцы к шее.
Она была жива! Очень слабый пульс, но он бился под подушечками его пальцев. В ней была жизнь. Она угасала, покидала ее тело, но все еще в ней теплилась.
– Твою же мать, а! – простонал Устинов, подхватывая женщину на руки и внося ее в медпункт. – За что мне все это, кто скажет?! Вот за что…
