В этом свете отчетливо были видны капли дождя, которые неумолимым потоком сыпались на пальто Селены. Она не боялась промокнуть.
Она ничего не боялась.
Селена любила дождь. Даже сейчас она не отказала себе в удовольствии немного запрокинуть голову назад и позволить теплому дождю намочить ее лицо.
Она размазала воду по лицу руками (на ней были черные перчатки). Что об очках, то они не намокали, а отбрасывали от себя всю жидкость, поэтому видимость для Селены оставалась безупречной. Она всегда обо всем заботилась.
– Ты знаешь, куда идти?– спросил голос.
Она не знала, а потому не ответила.
– Значит, нет…
Селена все равно не заговорила с ним.
– И почему мы молчим?
Тут она не выдержала и рявкнула:
– Заткнись! Я думаю…
– В кой-то веке!
– Пфф…
Селена закатила глаза, устав терпеть издевательства голоса, и осмотрелась по сторонам. Не смотря на тусклый свет фонарей и отличную видимость благодаря ее особенным очкам, Селена все равно не могла понять, куда ей нужно идти. Тьмы было слишком много.
Кажется, она… заблудилась.
– Только не говори мне, что мы в конец потерялись!– выпалил голос.
– Не каркай! Я знаю, где мы.
– Ну, да, конечно. Я могу тебе доверять?
Но Селена старалась всячески абстрагироваться от голоса и понять, куда нужно идти дальше.
– Постой-постой! Я сам догадаюсь… зачем я с тобой связался? Знал ли я, чем это кончится для меня? Нет, я не знал, чего ожидать от такой строптивой девицы, как ты. Значит, нет – я не могу тебе доверять. Но раз уж я неотделимо связан с тобой, то, похоже, мне ничего не остается, как нарушить свои принципы и довериться тебе. Что дальше?
– Ты когда-нибудь прекратишь нести чушь?!
Голос замолчал. Хоть на минутку – слава Анатасу.
Селена выбрала направление, даже не зная правильно ли оно, и пустилась дальше. Она шла среди надгробий, крестов, ангелов и заброшенных могил, удаляясь все дальше вглубь кладбища. Пейзаж не менялся. Ночь не думала сходить с горизонта раньше времени. Что сказать о дожде? Он чувствовал себя королем на сегодняшней вечеринке.
Селена тщетно плутала среди могил, пытаясь найти одну единственную… Раньше у нее были ориентиры и знаковые места, но сейчас она с трудом признавала страшную истину: она не знает, куда идти.
– И долго это будет продолжаться?– вернулся голос к беседе, состоящей из одного участника.
Селена не ответила. Она пыталась сосредоточиться и вспомнить маршрут.
– У меня совета не проси – я вообще ничего не вижу. Но я устал питаться твоей истерикой. Что я могу сделать?
– Замолчать!
И вдруг Селена что-то почувствовала. А вернее услышала. Шорох, выделяющийся из общей картины, что ее окружала.
Она остановилась и прислушалась.
Шорох повторился. Сначала резкий толчок, а потом шорох… И какой-то хлопок. А дальше комбинация звуков повторялась.
Кто-то рыл могилу.
Селена пошла на звук, зажигая впереди себя фонари один за другим. И вот в глубокой тьме она разглядела смутную тень, неопределенной формы.
Человек? Или что-то похуже?
На этом кладбище, кроме Селены ничего не может быть хуже.
– Я тебя вижу!– бросила Селена в пустоту.– Эй, ты!
Ей ответила новая комбинация звуков, а потом резко оборвалась.
Селена пошла вперед, пока не наткнулась на того, кто стоял к ней спиной.
– Кто ты?– спросила она холодно.
И субъект развернулся, ответив тихим посмертным тоном:
– Если бы я знал…
Это был ужасного вида старик, одетый в драные лохмотья. На нем были изорванные штаны, военной окраски, кожаные черные сапоги, которые были явно велики ему, как минимум, на три размера. На старике неловко смотрелся старое кожаное болотно-зеленое пальто с закатанными рукавами до локтей. Пальто было ужасно длинным с изодранным широким воротником и доходило до колен. Руки, которые оголены по локоть были страшно худыми и костлявыми с прилизанной дождем растительностью. Желтые уродливые ногти с грязью под ними измазаны алой кровью, как и кисти самих рук и запястья. Кровь вместе с грязью. Уродливое лицо страшного старика меньше похоже на человеческое, чем на лицо трупа. Ужасно серые тощий старик с лицом, которое исчерчено морщинами и корявыми порезами, был весь измазан в крови и грязи. Тощий нос разодран, губы с трещинами, со лба слезала кожа, а мокрые седые пряди, измазанные грязью, опускались комьями на плечи. Взгляд пустых серых глаз ужасал, а редкие желтые зубы были измазаны кровью, как почерневший язык. От жителя кладбища несло гнилью, вокруг него стояла мерзкая вонь.
