О «русском патриотизме» можно услышать от немногих людей, да Людмила Александровна таких и не знала. И сам то «русский патриотизм» был ей недоступен своей непонятностью – что это такое? Неужели это любовь к борщам и кашам и отрицание лобстеров, коньяка и виски? А если свининку под хреном? А если селёдочку под шубой? А если заливную осетрину? А если водочку из пузатинького графинчика в гранёном лафетничке закусить простым холодцом или студнем и опять же с тем же хреном на любой лесной ягоде, с малосольным огурчиком. С чем это можно сравнить?
А что говорить о грибах начиная с опят, маслят. Подосиновиках, подберёзовиках, лисичках, петушках, вешенках, кулаках и белых. Что там шампиньоны или трюфеля! Нет сравнения!
А что говорить о русских колбасах! «Докторская», «Столичная»!
А консервы лосося, осетра, судака или кильки в томате – разве можно забыть!
А хлеб «горчичный», а «французские» булки, потом ставшие городскими, а баранки, а сушки вы помните? А сметана? А сливки или молоко?
Нет, ничего подобного не наш рынок рынок, а чужой, не известный нам, а если известный, то только неизвестностью, их капиталистическое производство выбросить к потреблению не смогло, тем и породило гастрономическую ностальгию по той нашей жизни.
Но и это то же не русский патриотизм. Очень русское, но не патриотизм.
Это ли не русское? Как ансамбль «Берёзка», как ансамбль Игоря Моисеева, как хор Пятницкого? А ведь находятся люди, шепчут в сторону о пошлости этих коллективов, им это не нравится, потому что это социалистический реализм в чистом виде и это для них не русское, потому что уж очень популярное, сравнимое своим превосходством с деревянными из берёзы матрёшками – превосходят они матрёшек. А кабы и не превосходили – так чем плохо? Или наши лапти с онучами? Всё это наше русское. И куда это девать – эти лапти с онучами и эти матрёшки? Если оставить их без признания.
Так думала Людмила Александровна о себе, русской и советской в одно и то же время, прожившей большую часть уже не малой жизни рядом с разными людьми из евреев и евреек, татар и татарок, чувашей и чувашек, бурятов и буряток, грузин и грузинок, осетин и осетинок, армян и армянок, украинцев и украинок, из немцев и немок, в конце концов. А со сколькими людьми из Прибалтики она сдружилась во время её замужества за человеком близким к Президенту. Это ли не русскость! А нас всё тому же учат, нашему патриотизму, только с выдумкой на национальную идею. В этих выдумках вся глупость, вся мерзость – буд то такого в характере русского (советского) человека нет и нужно его этому научить. О, боже праведный! И как тут не признать правоты Людмилы Александровны! Но есть же вопросы и к ней!
Что он несёт про Америку, этот Пётр Толстовкин? Да и те, кого он приглашает на свои передачи. Как они все ужасны, готовые бомбить и бомбить Сирию, а потом переброситься на Донбасс и жалея, что не сделали этого раньше Сириии, разделаться и с этой территорией, что бы забыть о ней, как о притязаниях России. Дескать не мне, но и не вам, старые пердуны затхлой Европы, разлагающейся под влиянием Освальда Шпенглера, которой без большой разницы. кто победил бы на выборах Адольф Гитлер или Эрнст Тельман продолжают пыхтеть над стареющим телом сами стареющие и никому не понятные, кроме самих себя.
– Как можно помнить эти давние времена? Так вы упомянули Освальда Шпенглера? Так это тот, кто из социалистических идей, только, кажется, без революций, без крови. То есть идеи его вполне парламентские. Но всё равно не нравится нашему большинству из «Единой России» и Народного фронта. Но почему, как вы думаете?
