Это вполне в духе нашего времени, которое непрерывно ускоряется. Когда повсеместно наблюдаемое ускорение демонстрирует свои негативные стороны, людям, что неудивительно, хочется его затормозить, однако их желание неисполнимо, поскольку нарастание темпов затрагивает не только внешнюю сторону жизни и не только ее технический аспект. Ускорение возникает и поддерживается вследствие принятия неких всеохватывающих процессов, которое стало для человека задачей не этического плана, а судьбинной глубины. Поскольку она, эта задача, сложна, мир переполнен людьми, которым следовало бы изменить свое отношение либо к науке, либо к морали. В качестве примера может послужить учитель, по воскресеньям проповедующий ученикам ненасилие, а с понедельника по субботу посвящающий их в тонкости селекции.
Указанная тенденция еще очевиднее проявляется там, где естественные науки находят практическое применение, то есть в мире техники. Причем вторгаться в зону великих разрушений нам не обязательно, достаточно взглянуть на нашу повседневную жизнь: автомобили, угрожающе сигналя, обгоняют друг друга. Став ареной брутального состязания в скорости, улицы наполнились демоническими шумами. Мы чувствуем силу, которая не принимает возражений. Она формирует и меняет нас. Очевидно, что это не может не привести к бесчисленным смертям. Катастрофу не предотвратить, поскольку ее причина заключается не в технической проблеме, а в натиске эпохи, навязывающей свой стиль человеческому мышлению и человеческой воле. Торг по поводу цены ведется лишь на поверхности – там, где несостоятельность индивида и его инструментов играет хоть какую-то роль. На глубинном же уровне упрочилось принятие происходящего, жертвы признаны необходимостью. Никому не придет в голову отказаться от использования воздушного транспорта из-за того, что каждую неделю человек сто или даже больше сгорают вместе с самолетом. Поднимаясь по трапу, мы добровольно соглашаемся подвергнуть себя опасности. Удивительная черта эпохи, воспринимающей героизм как нечто сомнительное. Впрочем, к этому мы еще вернемся.
В «Мертвых душах», своем знаменитом видении, Гоголь представил Россию как тройку, несущуюся во весь опор к неизвестной цели. Наше нынешнее движение я скорее сравнил бы с полетом пули, которая прорезает пространство. Кем она выпущена? Кому суждено ее остановить? Трудно, почти невозможно ориентироваться там, где нет ни берегов, ни середины.
Впрочем, один способ есть: нужно остановить взгляд на каком-нибудь неподвижном предмете. Так поступил Архимед, углубившийся в свои исследования во время осады Сиракуз римлянами. Для того чтобы дать глазу отдых от фигур динамической монокультуры, прекрасно подходит астрология, ведь она зародилась в те времена, когда центром картины мира все еще были человек и Земля. Занимая такую исходную позицию, астрология стремится прочь и вверх – за пределы круга человеческих намерений и планов. Она высится, как валун – осколок древней породы, доживший до наших времен. Она – свидетельство другой духовности, а не просто другого стиля мышления. Ее взгляд на мир существенно отличается от научного наблюдения; благодаря ей пробуждаются давно бездействующие силы.
13
Астрономия и астрология относятся друг к другу, как ньютоновская теория цвета к гётевской: в первом случае речь идет о количественном измерении, во втором – о неизмеримом качестве. Оба эти подхода применимы не только к цвету, но и ко времени. Всегда находятся люди, убежденные в том, что его качество важнее, чем измеримость. По сути, это знают все. Время не только устанавливает рамки нашего пребывания на Земле, но и облекает судьбу в те или иные одежды. Оно не только ограничивает жизнь, но и присуще ей. В момент рождения человека начинается его собственное время.
