Стефан время от времени поглядывал на нее, а увидев татуировку на правой руке, стал смотреть неотрывно.
Улучив момент, когда французы заспорили о чем-то своем, он подошел к Марине и поздоровался по-русски.
Онемев от неожиданности, она не знала, что сказать. Судя по давно не стриженой бороде и длинным волосам, выбивавшимся из-под вязаной шапочки, Стефан не был переодетым русским десантником из UNPROFOR25.
«Может, торговец, – подумала она, – типа Лехи, который наплел про классную работу в Европе, где запросто можно сделать две штуки марок в месяц».
Жизнь в то время была совершенно беспросветной: почти никакой работы, угрозы Геры, полная безнадега. Вот и решилась. По пути подхватили еще нескольких девчонок. Чтобы пройти без задержек границу, Леха забрал паспорта. Однако, добравшись до Югославии, исчез, продав ихт местному «пимпу»26.
– Красивая татуировка, – кивнул Стефан на руку Марины. – У Бодомира делала?
Марина вздрогнула и натянула рукав свитерка до самых кончиков пальцев. Такие татуировки выбивал девчонкам сын Бодомира. Клеймил, говорил он, смеясь, и высчитывал по сто марок за работу.
– Не бойся, – успокоил Стефан. – Я не из них.
Он положил перед Мариной фотографию с полицейской маркировкой. На ней мертвая девушка лежала на земле с широко раскинутыми руками. По ее правому предплечью и кисти вилась ажурная татуировка.
– Не встречала? – спросил Стефан.
– Нет, – покачала головой Марина. – У Бодомира много баров.
Она слышала, что некоторых девчонок перед тем, как предоставить клиентам, специально готовили. Насиловали, били, заставляли подчиняться любому желанию покупателя. Ходили даже слухи, что на тех, кто сопротивлялся, натравливали обученных стаффордширов-насильников, а особенно упертых просто убивали.
– Меня Степаном Алексеевичем зовут, – протянул руку бородач. – Можно просто С. А. Домой, полагаю, вместе поедем, – говорил он, по-южному смягчая согластные.
Марина спросила про девушку, и С. А. посуровел.
– Дочка, – сказал он и поделился своей нехитрой историей.
Развелся, дочь осталась с матерью, переписывались, иногда встречались. Случайно узнал, что жена погибла в автомобильной аварии, а восемнадцатилетняя дочь стала жить самостоятельно. Пытался связаться, но выяснил, что девчонка подалась на заработки в Боснию. Приехал разыскивать.
В середине разговора вернулся Рэнди и поздоровался со Стефаном за руку.
Через неделю Рэнди уехал, оставив немного денег на дорогу. За два года у Бодомира Марина ничего не заработала, впрочем, была рада, что вообще осталась цела. Так повезло не всем.
Прощание вышло коротким. Поцеловал в щеку, точно сестру, и ушел.
Днем С. А. принес в номер рюкзак и положил на стол билеты до Будапешта. Поезд отходил утром следующего дня.
– Оттуда – домой, – сказал он.
Сославшись на то, что ему надо закончить дела, С. А. ушел.
Вечером по местному телевидению сообщили, что на въезде в город подорвалась на фугасе полицейская машина. Все, находящиеся в ней, погибли. В кадре показали служебные фотографии офицеров, а еще вдов и оставшихся сиротами детей. На одном из снимков Марина узнала брата Бодомира.
В тот же вечер бар самого Бодомира и несколько других, стоявших рядом, сгорели дотла. Говорили, что посетителям и девушкам удалось спастись, а вот Бодомиру – нет. Сгорел заживо. По этому делу оказалось несколько задержанных.
Ни вечером, ни ночью, ни утром следующего дня С. А. не появился. Марина открыла его рюкзак, но не нашла там ничего интересного, кроме небольшой суммы наличных и нескольких фотографий.
