Охранники у ворот не сменились. Сидели себе спокойненько на высоких стульях и лениво играли в карты. При виде меня отложили игру. Глянули вопросительно. Подойдя ближе, тихонько заговорил:
– Сегодня умер Федор. И мы его похоронили.
– Пусть земля ему будет пухом, – вздохнул один из стариков, осеняя себя крестом.
– Это да, – кивнул я. – Пусть спит покойно. Но дело в другом. Я на кладбище был первый раз, поэтому задержался, осмотрелся. И нашел там пробои льда в старых могилах. Ямы глубокие во льду. А внутри – чьи-то чуток искромсанные человечьи ляжки. Среди нас живет людоед, мужики. Мне не верите – пошлите кого-нибудь, пусть посмотрит на могилки. Яму я только слегка ледком прикрыл.
– Да твою же мать! – в сердцах выругался охранник, ударив ладонью по столу. – Вот только этого нам и не хватало! Какая тварь, а? Вот какая тварь? Тьфу! Не кормят, что ли? Или пайку отобрали? А может, просто башкой двинулся?
– По кексам и рыбе тюремным скучает, – добавил второй. И сам не заметил, что в его голосе прозвучала отчетливая тоска. Этот уж точно скучает по сладкой сдобе. Он даже слюну сглотнул невольно.
– Мое дело сказать о проблеме, – пожал я плечами. – Совет, может, непрошенный, вы и сами люди опытные. Но, на мой взгляд, шухера наводить не надо. Если толпа на кладбище прибежит и начнет там массовые раскопки… люди всполошатся. Если есть у вас кто из жителей Холла надежный – пусть проследит тихонько за тем, кто на могилки наведывается. Это наверняка одиночка.
– Мы разберемся, – кивнул старший. – Возьми.
– Что это?
– Десять талонов.
– Нет, – отказался я. – Не надо.
– Чего так?
– Я не информатор платный, – мягко ответил я. – Просто, если среди нас людоед, – это общая проблема. Вдруг его перемкнет однажды и начнет живых кромсать, а не мертвых. Ни к чему это.
– Ну сам смотри… и не переживай. Найдем мы его и потолкуем.
– Если это мужчина, – заметил я. – Может, и женщина.
– Подозреваешь кого?
– Нет. Просто к слову.
– То же верно. Спасибо тебе, Гни… парень.
– Да не за что, – махнул я рукой и направился к Холлу.
Все мысли о тихом людоеде вылетели из головы, когда снизу донесся горестный вопль. Слетев по лестнице, закрутил головой. Что произошло? Котел с супом опрокинули?
Вопль повторился. И на этот раз прилетел сверху, из-под потолка. Глянув вверх, я бросился к нарам. Кричали из хижины главного охотника Антипия. Не успел преодолеть и пары этажей, в спешке хватаясь за раскачивающиеся конструкции, в хижине заплакали в голос:
– Да на кого же ты нас покинул, касатик! Добытчик ты наш! Кормилец! Что же теперь будет!
– Ты по человеку плачь, дура! А не по себе убивайся!
– Ой, с голоду помрем, – не унималась старушка. – Ой, конец нам пришел…
Пробежав по мостику, пролетел через веранду и оказался в крохотной комнатушке. На стенах аккуратно висит снаряжение. У окошка небольшой столик с парой книг. На низкой кровати вытянулся Антипий со скрещенными на груди руками. Под руками листок. Лицо умиротворенное. Уже заострившееся.
Чтоб меня…
Невольно схватился за косяк. Вы обалдели, люди?
– Ну и охота выдалась, – вздохнул тяжело старик и косо на меня глянул. – Ты на себя грех не бери. Часто такое случается.
– В смысле – часто?
– Что после охоты люди мрут как мухи. Старые мы, парень. Очень старые. И очень усталые. Где еще видано, чтобы старики под восемьдесят лет на зимнюю охоту хаживали? Да еще с рогатинами. И на медведя. Так что знай – здесь такое случается. И ты тут ни при чем. Это вот Антипия считали заговоренным. Но и он уже не хотел ходить на охоту. И не пошел бы. Да последний раз из шести охотников ни один не вернулся. Так и не ведаем, что с ними сталось.
