А может ли медуза быть разумной, но при этом находиться не просто на несколько ступеней выше нас по развитию, но подниматься вообще на другой параллельной лестнице разумности?
И тогда не являемся ли мы для этой твари кем-то вроде лошадей или дельфинов по уровню развития?
А ведь мы едим лошадей и дельфинов без особого сожаления – как и поедаем множество других живых созданий.
Я сам убежденный мясоед и менять это не собираюсь. Но сейчас, глядя на невероятную картину через квадратное окно в стальной корме вездехода, я искренне рад, что наши земные овцы и куры не научились строить заговоры…
Насмотревшийся Филимон с удовлетворенным вздохом отвалился от окна и, пользуясь почти выровнявшимся положением машины, неспешно пошел к своему месту. Мне тоже уже не хотелось вглядываться в светящийся лед, и я опустил взгляд чуть ниже, смотря при этом поверх вершин не столько высоких как штурмуемый нами холмов.
По пути сюда мы прошли длинным широким ущельем. Мы двигались между угрюмых ледяных стен с редкими земляными и каменными вкраплениями. Останавливались дважды, выгружая какие-то свертки, передавая их встречающим закутанным в меха фигурам. Перебрасывались с ними несколькими фразами, после чего двигались дальше. Оба раза я покидал машину и без малейшего стеснения осматривался. В первый раз мы оказались рядом с вмороженным в лед одноэтажным зданьицем с наглухо закрытыми металлическими ставнями окнами. Через открывшуюся ненадолго дверь и открытый тамбур я успел разглядеть на первом этаже небольшую комнату с обложенной кирпичами и камнями буржуйкой, пару покрытых шкурами коек и какую-то аппаратуру на длинном столе у стены. После того как мы снова пришли в движение, ущелье превратилось в ледяной тоннель, уходящий все глубже под землю. Помню, как я невольно поежился, представив нависшую над медленно ползущими стальными коробочками массу снега и льда…
По неправильной форме тоннелю мы двигались около часа. Не знаю сколько километров мы преодолели, но кольцевую зону падения сбитых Столпом тюремных крестов мы преодолели именно тогда. Об этом нам сообщил Чифф, не без гордости сообщивший, что именно он открыл этот подземный естественный проход и он же состоял в первой десятидневной экспедиции, когда они пешими пробивались в темноте сквозь снежные заносы. В той экспедиции погибло четверо упрямых стариков, а еще двое серьезно обморозились и после этого долго не прожили. Но потери были не зря – им удалось пройти через тоннель насквозь, провести разведку и обнаружить место, за которое они сумели зацепиться и позднее обжить. Так появилась станция Пытливость.
Вторая остановка была сразу после завершения тоннеля. Встречающие вышли из крайне узкой невысокой щели в ледяной стене. В ней же они и исчезли, утащив за собой большие свертки.
Все это наглядно показывало, насколько сильно луковианцы оторвались от нас землян. Пока мы там социальными классами мерились и похлебку с особыми добавками жадно хлебали, луковианские седоголовые разведчики упрямо тыкались во все стороны, щедро отдавая жизни, но при этом делая открытие за открытием.
Что ж… не в укор нам, но в похвалу им…
Вездеход выровнялся, проехал еще несколько метров и остановился. От кабины послышался голос Чиффа:
– Прибыли! Станция Пытливость! – не выдержав, он сбился со звучного серьезного тона и, по-мальчишески смешливо всхлипнув, добавил – Добро пожаловать на экскурсию, друзья мои. И я с немалым удовольствием выступлю гидом по этому гиблому месту…
