– Ты учить меня, что ли, приехала? – Он смотрел на нее с улыбкой. – Ты уже однажды страну нашу с фильмом про царя-государя все учила, учила, а тебя все личиком ясным об стол и об стол. И как ты мне плакала, как жаловалась – помнишь?
– Это было на исповеди. – Матильда выпрямилась. – Негоже тебе говорить все это, Феня… или ты Афоня? Это не только в церкви, но и у раскольников не принято. Грех смертный.
– Грех смертный предавать своих друзей, Матильда. Грех быть такой маленькой подлой Иудой, как ты. – Игумен покачал головой. – У тебя ведь что ни шаг – то предательство, сначала присягу нарушила, потом друзей предала, от меня отказалась – своего духовного наставника, которого сама же выбрала. Пошла прочь отсюда! – властно указал ей перстом отец Афиноген. – Вон! И закончишь дни свои, как Иезавель, сожранная псами! Это я тебе говорю – а мое слово пророческое!
– Вы собак имеете в виду? – громко, перекрывая всеобщий гвалт, осведомился полковник Гущин.
Все замолчали.
– Вы сейчас «псов» упомянули фигурально в библейском смысле или конкретное что-то имели в виду? – продолжал очень спокойно полковник Гущин. Схиигумен смотрел на него пристально.
– В километре от монастыря произошло зверское убийство, – продолжил полковник Гущин. – Убита насельница вашей обители Серафима Воскобойникова.
В толпе приверженцев и противников игумена послышались шепот, аханье-оханье, возгласы.
– Вам она знакома?
– Да, я ее знаю, – кивнул схиигумен.
– Тогда у меня к вам, Жабров, разговор особый. Приватный. – Полковник Гущин пошел прямо на отца Афиногена, тот посторонился, давая ему дорогу и словно приглашая в монастырь. Клавдий Мамонтов и Макар двинулись следом. А за ними толпа сторонников схиигумена снова плотно сомкнула ряды, преграждая полиции вход в свое мятежное гнездо.
Глава 6
Психоз № 6 – Иезавель
– Кто такая Иезавель в Библии? – тихонько осведомился полковник Гущин, пока они шли за схиигуменом Афиногеном.
– Леди, рассорившаяся с пророком Илией, – ответил ему Макар. – Они не сошлись во взглядах по целому ряду тем, и пророк ее проклял, пообещав, что ее труп разорвут псы. Так и случилось впоследствии. Официально церковь считает Иезавель символом гордыни и порока, негласно – борцом против установленных правил и символом женского протеста.
– Я все забываю тебя спросить – что ты в Кембридже изучал? – осведомился Клавдий Мамонтов.
– Философию, этику, историю. – Макар Псалтырников усмехнулся. – А ты думал – я только пью и на рояле играю?
– А пророк Илья сам натравил на Иезавель собак? – уточнил полковник Гущин.
– Нет, вроде как предсказал ей такой страшный конец. А там кто знает – Библия умалчивает.
Схиигумен Афиноген остановился посреди монастырского двора. На ступеньках храма – немногочисленная группа монашек в черном и женщин в мирской одежде, в платках. Среди них Клавдий Мамонтов увидел тех самых свидетельниц – Павлову и Кавалерову. Их до монастыря подбросили полицейские на машине.
Женщины молча и недобро смотрели на схиигумена.
– Наконец-то полиция явилась меры принимать! – крикнула одна из монашек. – Дождались светлого праздничка. Сколько мы жаловались на эту орду раскольников – ноль реакции от власти. Так вот теперь они одну из наших убили – Серафиму! А мы предупреждали: этим все и закончится – душегубством!
– Не каркай, ворона, – хладнокровно осадил ее отец Афиноген.
– Когда последний раз вы видели Серафиму Воскобойникову? – спросил его полковник Гущин.
