А Феликсу было вовсе не до шуток. Курт отказался вносить правки в протокол, утверждая, что подозреваемый – не жилец. Феликс воспользовался своим правом и подписал акт несоответствия. Теперь его слово – против слова напарника. Если удастся раскрыть дело, то можно подать прошение о замене Курта, по причине его недальновидности и попыток затормозить следствие. Вот только…
– Ваши с офицером Долетто протоколы расходятся. Он настаивает на закрытии дела, ты – на выделении дополнительных средств на расследование.
– Все верно.
– Если ты окажешься прав, и следствие приведёт к значимым результатам, тебя вполне вероятно ждёт благодарность. Но если ты ошибся, за пустую трату времени и средств по голове не погладят. А учитывая совершенно чёткую рекомендацию офицера Долетто о закрытии дела, всё это выглядит как попытка утереть нос более опытному коллеге. Очень дорогая попытка.
Пойми меня правильно. Я хорошо тебя знаю и доверяю твоему чутью. Но сейчас идут сокращения финансирования, и опрометчивое решение при наличии предельно четких рекомендаций о закрытии дела от опытного офицера могут стать серьезным пятном на твоей карьере и репутации. Вы с Франко так редко появлялись в городе, что о тебе почти никто ничего не знает, у тебя мало сторонников. А ведь это дело может всплыть при проверках и через год, и через десять лет… Может всё же есть более… рациональный способ разрешения ситуации?
Феликс молчал. Подозреваемый так и не пришёл в себя, несмотря на все усилия местных целителей. Вердикт они вынесли неутешительный – порекомендовали везти больного в столицу, в Цитадель. «Если даже там не найдётся того, кто сможет его подлатать, то сделать больше ничего нельзя».
То есть гарантий никто не давал. Парень может умереть по дороге. Его могут не привести в чувство. А ещё повреждения могут быть настолько сильными, что он не сможет давать показания.
Да если и даст – нет никакой уверенности в том, что он выведет Феликса на что-то стоящее.
Обычно такие ситуации решались очень просто: офицеры подписывали протокол с описанием ситуации, больному оказывалась посильная помощь, если он приходил в себя – дело продолжалось, если нет – закрывалось в связи со смертью последнего подозреваемого. Все просто и логично.
Феликс задумался: а стал бы он так настаивать на отправке задержанного в Цитадель, если бы не конфликт с Куртом?
Пауза затягивалась. Командор вздохнул и спросил:
– Офицер Венсо, ответьте честно – мне и себе – на вопрос: почему вы хотите это сделать?
Ответ нашёлся на удивление легко. Феликс посмотрел командору прямо в глаза и ответил:
– Потому что так будет правильно.
***
От безвыходности и абсурдности ситуации хотелось плакать и смеяться одновременно.
Арда пыталась прорастить тысячелетник – сколь полезное, столь же капризное растение. Заклинание было сложное, замысловатое, требовало долгой концентрации и контакта с семечком.
Она была достаточно сосредоточена и усердна, поэтому заклинание получалось. Но только от сильного жара её рук росток тут же умирал.
Арда старалась расслабиться, глубоко и спокойно дышала, успокаивалась, и повторяла всё сначала. Многострадальное семечко отзывалось на магический призыв, и снова увядало.
Продолжалось это уже третий час подряд.
Она бы уже давно бросила это занятие, как делала это уже несколько дней, но матушка Сенора четко дала понять, что уже довольно давно ждёт пыльцу тысячелетника, и крайне удивлена тем, что Арда так затягивает с этим вопросом. Может, рекомендации Академии преувеличили квалификацию выпускницы?
