Переливы дневного света - страница 36

Я иначе взглянула на Эйрана, осознавая, что он не меньше ведьм представлял собой угрозу, вынуждая меня следовать его указаниям. Вероятно, он смог догадаться, что своим предупреждением только испортил впечатление о нем, благодаря чему наше безмолвие затянулось. Будь во мне достаточно сил, я бы немедленно покинула это место, но до тех пор могла позволить лишь не терять сознание и дальше сидеть на земле, полностью отдав свое равновесие стволу величавого дерева

– До меня дошли слухи, что ты наделена какой-то силой, – сообщил он на мое молчание. – Ты что-то знаешь об этом?

– Нет. Как я вообще могу об этом думать сейчас? – еле возмутилась я, ощутив, как боль начала утихать вместе с онемением кожи шеи и предплечья. Тошнота стала отпускать, наконец, допуская меня к привычному общению. Мне становилось легче. Удивительно легче. – Почему этот морой так просто убежал?

– Потому что… – произнес он и остановился, будто то, что хотел сказать Эйран, давалось ему не просто, оттого он жалко уставился на меня. Мой взгляд был ровно направлен на него одновременно с бездушием из-за эмоциональной истощенности и с вниманием, поскольку его ответ мог позволить в дальнейшем лучше знать о нем, – потому что, я – энергетический вампир.

– Вампир? Снова ВАМПИР?! – запаниковала я, нервно засуетившись на месте.

– Нет, другой вампир! – подобно мне сэмоционировал он и сдержанно прорычал, понимая, что такой ответ только все усугубит.

– Что это вообще значит?! – задала я вопрос, беспомощно провыв.

– Я питаюсь исключительно жизненной энергией живых. Могу быть видимым и невидимым, могу вытянуть душу. Такой подзарядки мне хватает на месяц. Поэтому морой скрылся и поэтому я появляюсь где угодно, кроме света. Я – найт, ты это понимаешь?

Он кратко оценил мою сбитую с толку реакцию, приподнялся и отошел в сторону, предоставляя время, чтобы лучше осмыслить мне сказанное им. Тогда я допустила мысль, что Эйран оказался более сложной фигурой для меня, которую я не могла отнести ни к тем, кому нельзя доверять, ни к тем, кто бескорыстно придет на помощь. В этот день – день первого нападения на меня в Академии – я иначе взглянула на сателлита. После нашего разговора я значительно ослабла: то ли от потери крови, то ли от пережитого стресса, то ли от открывшейся мне видовой принадлежности того найта, который спокойно мог забрать во мне остаточные силы, то ли от всего сразу. Сложно сказать, сколько мне пришлось еще сидеть на земле в том дендрарии прежде, чем я собралась с силами вернуться в свою комнату.

Тот злополучный дендрарий находился совсем недалеко от моего корпуса. Мне повезло обойтись без лишнего внимания, делая все возможное, чтобы казаться со стороны «нормальной». Учащиеся Академии либо оставались в аккубатории, либо возвращались в город, где они жили, либо спешили на факультативы, либо проводили время в других гораздо живых дендрариях – все это, так или иначе, шло мне только на руку, чтобы добраться до комнаты незамеченной. Трудно было объяснить себе, откуда во мне появились силы для этого. На удивление, Нии и Кайлы также не было, что позволило быстро избавиться от грязной одежды и смыть с себя все, что хоть как-то напоминало о произошедшем, завершив день погружением в продолжительный сон.

В конечном итоге то страшное событие не могло пройти мимо меня – я это понимала и ожидала что-то подобного, когда поймала себя на мысль, что изменилась, скрываясь от всех, кто мог причинить мне вред, а если и выходила из комнаты, то только в сопровождении, и то – ненадолго. Из-за дня в день тревожно-навязчивые видения не давали мне покоя. Точно собрать всю картину воедино из размытых и вполне похожих деталей сновидений было практически невозможно, но эмоции, которые я испытала при этом, заставляли снова и снова возвращаться к тому кошмару, связанному с Эйраном, Алексом и теми ведьмами. Я готова была полностью лишить себя возможности общаться с учащимся, посещать медиатеку и даже питаться в аккубатории только лишь для того, чтобы не столкнуться с теми ведьмами и довольными ухмылками на их лицах. Восприятие сложившейся опасной действительности наложило на меня тяжелый отпечаток, который что-то сокрушил в моей мозгу: то ли это был шок, не отходивший несколько дней, то ли застоявшаяся от стресса пространственная оглушенность.