Меня их непробиваемость отчего-то начала раздражать:
– Вы действительно думаете, что встретитесь в мегаполисе? И больше того – сразу же влюбитесь друг в друга? – сказав это, я тут же пожалела. Зачем я вообще такие вопросы поднимаю? Может, им проще думать так, а они и без меня разберутся, какова вероятность.
И Майя ответила угрюмо:
– А мы этого не знаем. И ты не знаешь! Вообще никто не знает, откуда берутся настоящие чувства.
– Ну почему же… Кое-кто как раз изучением этого вопроса и занимается. Извините меня, ребята, я лезу не в свое дело. Просто не успела я попасть в систему, как меня взяли в оборот. Зачем же ты отговаривала меня, если сама же мечтала о возможности?
– Не мечтала, не придумывай! Просто согласилась, когда подвернулась. И я тебя не отговаривала – я настаивала на том, чтобы ты не принимала необдуманных решений! Это разные вещи.
Я улыбнулась, обозначая конец всех споров на эту тему, и пододвинула к себе тарелку с изумительным бифштексом. Но притом так и не смогла отделаться от мысли, что со мной не до конца откровенны. А разве люди бывают до конца откровенными? Быть может, Майя тогда решила, что мы с ней – девушки примерно одного возраста, а явный интерес ко мне директора пятого уровня обязательно имеет основания. И если я откажусь, то шанс может выпасть ей. Быть может, я вообще не права на ее счет – она просто останавливала меня от слишком поспешных действий. Быть может, она и сама до конца не понимает, почему поступила именно так. Или все эти варианты не верны – человеческая психология не так проста, чтобы свести ее к математическому примеру.
Первый рабочий день по сравнению с кафе, где я пахала несколько лет, нельзя было даже назвать в полной мере рабочим. Сотрудников было чуть больше, чем дел. Я помыла посуду после завтрака, натерла овощей для салата, разнесла блюда на обеде и перед полдником проверила салфетницы, чтобы были полными. Вроде бы и весь день в столовой, а на самом деле больше приветливой болтовни, чем работы. Говорили обо всем подряд, но и других уровней касались – и всегда отчетливо звучала мысль, как же всем повезло работать на третьем. Я уже не уточняла: так ли на самом деле, или они себя только убеждают, от ответа на этот вопрос уже ничего не зависело. Мягко говоря, от такой расслабленности с непривычки можно и заскучать.
После ужина я дождалась мистера Кинреда в коридоре возле лифта.
– Здравствуйте, сэр, – начала почти храбро. – Я могу вас отвлечь на пару слов?
Он подошел ко мне, улыбаясь, и его улыбка не сулила ничего хорошего.
– Хватит и одного – «согласна».
Я вздохнула и кивнула.
– Да, я согласна, напишу заявление с первого числа.
– Рад.
– Вы мне не особенно-то выбор дали, – зачем-то продолжила я, будто это было важно.
– И этому я рад, – он улыбнулся шире, глядя мне прямо в глаза – не выдержала я, отвела.
– Вам, наверное, вообще никогда не отказывают?
– Почему же? Хотя ты права. Мне не отказывают, потому что я к любому умею найти подход.
– Или шантаж, – не сдержалась я.
– Или шантаж, – он вдруг взял меня за локоть и повел в обратном направлении. – Но выбираю все равно я, Ината. Мне твое заявление без надобности, если я не буду уверен в выборе. Идем.
– Куда?
– Если хочешь, то раздевайся прямо тут.
У меня отчего-то этот момент вообще вылетел из головы. Я думала только о том, хочу ли перейти на пятый уровень, но напрочь забыла, с чего началось наше «знакомство». Вероятно, у мистера Кинреда хорошая память, раз он безошибочно толкнул мою дверь – здесь не принято было запирать, воровства не было, да и быть не могло: если кому-то и понадобится именно мой кусок мыла или постельное белье, то найти вора не составит труда. Разумеется, поимка воров в замкнутом пространстве меня сейчас волновала в наименьшей степени.
