Вдохнув ноздрями резкий запах нашатыря, который тут же прокатился по глотке, заставив ее закашляться, Юля резко распахнула глаза.
Девушка лежала на полу. Рядом на корточках сидел Егор, держа в руках флакончик с нашатырем.
В проеме двери, прижимая игрушку к груди и скуксив детское личико, стояла маленькая Машенька.
– Машуль, все хорошо, – Юля попыталась подняться с пола, но слабость во всем теле не дала ей сделать это с первого раза.
Егор тут же вызвался ей помочь, протянув руку. В ответ Юля холодно взглянула на мужчину и поднялась сама.
– Мы с Машенькой уезжаем, – сухо бросила она и, осторожно взяв на руки дочь, отправилась в комнату.
– Куда это, можно спросить? – Егор, чувствуя свою вину, пошел следом за Юлей. – Разве тебе есть куда ехать?
– Найду куда, лишь бы здесь не оставаться, – безразлично ответила девушка, доставая из-за шкафа огромный чемодан.
На самом деле мужчина был прав: ехать Юле было некуда…кроме одного места…деревни, где могла приютить ее сердобольная старушка тетя Люба.
– Машу оставь, – проговорил Егор, встав в проеме двери. – Нечего ее за собой таскать.
– С чего вдруг? – Юля подняла на мужчину глаза. – С кем она здесь будет находиться? С тобой? Смешно! Ты всегда на работе. С твоей матерью. Еще смешнее.
– Чем тебя не устраивает жизнь со мной? – занервничав, спросил Егор.
Он прекрасно понимал, что если Юля приняла это решение, так просто от него она уже не откажется.
– Она меня не устраивает всем! Я снова каюсь, что связалась с вашим семейством, – комкая вещи, Юля принялась утрамбовывать их в чемодан. – Твоя мать не дает нам жизни даже в инвалидном кресле.
– Причем тут моя мать? Ты ее даже не видишь, – возразил мужчина.
– Зато ты видишь. И этого достаточно. Теперь к ней и твой брат подтянулся, – оценивая взглядом, сколько еще вещей войдет в чемодан, ответила Юля. – Я устала, Егор! Я сдаюсь! Она победила! Пусть все будет так, как она и мечтала: ты будешь крутиться возле ее юбки, а мы с Машей будем жить дальше.
– Ты несешь какую-то чушь. Это все неправильно. Дочь должна жить с родителями.
– Она должна жить в тишине и в покое, а не смотреть с содроганием, как отец ежедневно пилит ее мать, – Юля достала из шкафа одежду дочери. – Препятствовать вашим встречам я не буду.
– Мама не сможет без внучки, – Егор, видя, что на этот раз девушка не шутит, вырвал у нее из рук детское платье.
– Вот смотри, ты не говоришь о том, что будет хорошо для нас. У тебя везде: а как мама, а что мама, – Юля попыталась отнять у Егора Машину вещь. – Хватит уже чувствовать свою вину перед ней. В том, что случилось, виновата только она! И никто больше!
– Нет, Юля, в том, что случилось полгода назад, виноваты мы все! – развел руками мужчина.
– И я? – лицо девушки выражало искреннее удивление.
– И ты тоже!
– И в чем же я виновата, Егор? В том, что твоя мать сначала «заживо похоронила» нас с Машей? Хотя, нет. Наверное, в том, что, когда моя дочь, действительно, была при смерти, твоя мать врала, что у нее нет родителей? Или в том, что она хотела сбросить Машу с моста? А может, за психушку, в которую она меня не без твоей помощи упекла, я должна ее благодарить? – Юля рывком закрыла молнию на чемодане.
Машенька моргала глазами и непонимающе смотрела на мать, тащившую чемодан к выходу.
– Дочка, пойдем гулять, – Юля поманила Машу рукой. – Сейчас шапочку оденем, потом – курточку, а потом – ботиночки.
