– Я клянусь, там дверь хлопнула, – повторил я. – Вот что я тебе скажу, Том. Кажется, ты сегодня досыта утолишь свое любопытство и свои амбиции… и мне не стыдно признать: я глубоко раскаиваюсь, что ввязался в эту твою сумасшедшую авантюру…
– Да брось ты, – сказал Том, – сейчас-то чего цирк устраива… Юпитер всемогущий, что это?
Что-то тихо капало в комнате рядом с локтем Тома. Мы оба вскочили на ноги, после чего Том разразился громким смехом.
– Ох, Джек, – сказал он, вытирая проступившие от смеха слезы, – ты из меня так пугливую дамочку сделаешь; это же просто дождик, который все-таки просочился внутрь и капает с потолка вон на тот кусок отклеившихся обоев. Нашли чего испугаться! Вот как раз сюда и капает…
– Боже милостивый! – воскликнул я. – Что с тобой, Том?
Его лицо побледнело, глаза остановились на одной точке, а рот распахнулся от страха и удивления.
– Смотри! – он почти кричал. – Посмотри сюда!
Он оторвал кусок обоев от заплесневелой стены. Небеса всемогущие! Обои были покрыты пятнами свежей крови. Пока мы стояли, скованные шоком, другая капля, глухо стукнув, упала на пол. Мы оба с лицами бледнее мела взглянули наверх, ища исток кошмарной капели. В карнизе зияла крохотная трещинка, из которой, словно из раны, сочилась кровь. Одна капля, следующая и еще одна. Кровь капала, пока мы стояли и смотрели на трещину в немом ужасе.
– Уходи, Том, уходи оттуда! – наконец воскликнул я, более не в состоянии выносить это зрелище. – Уходим! Это место проклято Богом! – выкрикнув это, я схватил его за плечо и развернулся вместе с ним в сторону двери.
– Богом клянусь, я не уйду! – яростно кричал Том, стряхнув мою руку. – Мы поднимемся вместе, Джек, доведем это дело до конца. Тут творится какое-то зло. К черту это все, подумаешь, капли крови! Не пытайся остановить меня! Да я и один пойду, поднимусь туда и узнаю, в чем дело! – И Том, оттолкнув меня в сторону, вылетел в коридор.
Я не смогу это забыть даже через сотню лет! Снаружи, проносясь мимо окон, завывал ветер, пока редкие вспышки молнии освещали старую усадьбу Грэйндж. В доме же не было ни звука, кроме скрипа двери и тихого стука падающих капель крови. Затем Том, пошатываясь, вернулся в комнату и крепко стиснул мою руку.
– Лучше нам не разделяться, Джек, – охваченный благоговейным страхом, прошептал он. – Что-то движется к нам по этому коридору!
Ужас или любопытство заставило нас подойти к двери, но мы вместе выглянули в темный длинный коридор. Как я говорил, в одной из стен были окна, и лунные лучи, проникая внутрь, ложились светлыми пятнами на темном полу. Далеко от нас что-то заслонило свет из первого окна, затем из второго, третьего. Оно исчезало в сумраке и опять появлялось, закрывая свет из следующего окна, после чего пропадало вновь. Оно стремительно приближалось к нам. Между нами и чем-то непонятным оставалось всего четыре окна, теперь три, уже два, одно, после чего фигура мужчины появилась в ярком свете, что вырывался из распахнутой двери нашего убежища. Мужчина промчался и исчез во мраке за нашими спинами. На нем был старинный потрепанный костюм, и что-то вроде длинных черных лент запуталось в его волосах и свисало по обе стороны смуглого лица. Само же лицо… придет ли день, когда оно исчезнет из моей памяти? Проносясь по коридору, он обернулся, словно за ним гнались, и его искаженные черты были преисполнены безнадежным отчаянием, да таким, что даже мое испуганное сердце обливалось кровью. Мы невольно взглянули в ту же сторону и увидели, что несчастного и правда кто-то преследовал. Темная тень мелькнула в белых лунных пятнах, прежде чем появиться в круге света, образованном нашими свечами и огнем камина. То была статная леди, красавица лет двадцати восьми, в старомодном платье до пола с великолепным шлейфом. Под подбородком у нее мы оба разглядели небольшие темные пятна – четыре по одну сторону прекрасной шеи и еще одно, побольше, по другую. Она пронеслась мимо нас, не взглянув ни налево, ни направо, ее каменный взгляд был устремлен туда, где пропал беглец. Миг – и она тоже растворилась во тьме. Минуту мы стояли как вкопанные, не в силах осознать, что сейчас произошло, и вдруг раздался душераздирающий вопль предсмертной агонии, он перекрыл и ветер, и гром, но так же внезапно, как возник, вопль оборвался, и дом погрузился в абсолютную тишину.
