– От кого защищаем завоевания, браток?
– От немцев. По призыву советской власти мы формируем эшелоны для Западного фронта.
Солдаты рассыпались по залу и стали выводить в центр зала военных. Пойманные военнослужащие понуро строились в две шеренги.
– Послушай, товарищ, – обратился я к матросу. – Мы с товарищем следуем в Питер по специальному заданию полкового комитета. Вот у меня и предписание имеется.
– Все предписания аннулируются. Враг хочет растоптать нашу свободу. Вот отобьём немца, тогда, пожалуйста, следуйте куда хотите, – безапелляционно заявил боец революции.
– Но у нас важное поручение к товарищу Ленину, – начал давить я его авторитетами.
– А товарищ Ленин сам и бросил этот клич. Он вас поймёт.
– Но ведь сейчас у нас с немцами перемирие. Я ведь сам только что с фронта.
– Ну так что ж… Сегодня помирились, завтра разми- рились.
Что же делать? Воевать категорически не хотелось, да и на вокзале нас ждали попутчики. Необходимо что-то предпринять, а то сначала стреляй в немцев, затем в классовых врагов… Такая перспектива меня не очень устраивала. «Вы и без меня управитесь. Настреляете столько, что Россия утонет в реках крови. Сначала будет красный террор, затем «враги народа». Всласть повеселитесь», – думал я.
Пока придётся подчинится, но при малейшем случае бежать.
– Пошли, Иван. – обратился я к Зимину. – Революция ждёт нашего самопожертвования.
Мы встали в строй унылых военных, здесь были и солдаты и офицеры.
В углу зала возникла какая-то потасовка. Я пригляделся, два офицера не желали выполнять распоряжение революции. Один из солдат попытался схватить непокорного офицера за руку, но, получив мощный удар в челюсть, отлетел в сторону; по пути он прихватил с собой стол и несколько стульев, после чего благополучно приземлился на пятую точку.
– Ах ты сука! Мало вы нас в окопах мордовали. Сейчас не царский режим, – просипел он, выплёвывая зуб.
– Значит мало, хамская рожа! Надо было больше! – в боевом запале выкрикнул офицер.
Солдат трясущимися от злости руками судорожно пытался передёрнуть затвор у винтовки. В это время его товарищи скрутили бунтарей.
– Погодь, браток, – широкая ладонь матроса опустилась на ствол винтовки. – Самосудов нам не надо. Мы их сейчас ликвидируем по законам революции. А ну, ребята, прислоните-ка эту золотопогонную сволочь к стенке!
Подчиненные с видимым удовольствием исполнили его команду. Понимая, что за этим последует, гражданские посетители трактира спешно покидали зал. Напротив офицеров выстроились цепочкой солдаты.
– Что, контра, не желаете защищать революцию? – зло, вращая белками глаз, прорычал матрос и, повернувшись к стрелкам, скомандовал: – Именем революции! За отказ выполнять приказ революции и унижение гражданского достоинства солдат революции – по золотопогонной сволочи пли!
В замкнутом помещении произведенный из винтовок залп был равнозначен выстрелу из гаубицы. Со стен и потолка посыпалась штукатурка.
Вот так-то. Революция не любит, когда кто-то имеет собственное мнение. Революция любит слепое почитание и кровь. Много крови. Это подтвердила на практике ещё Французская революция. Жаль только, что уроки истории нас ничему не учат.
А по сути, что такое революция? Это банальное перераспределение власти и материальных ценностей. Народ как был нищим и обманутым, так им и остаётся. Уж в этом-то я убедился.
«Кухарка должна уметь управлять государством»… Доуправлялись. Я вспомнил длиннющие очереди во всех магазинах страны. «Предметы повседневной необходимости будут выдаваться по талонам…» Всех подровняли. Настоящая свобода, равенство и братство.
