Весь пол в доме из дерева, даже обработанного, но выглядел угрюмо из-за странного серого оттенка. Стены деревянные, и стоит признать, что пахли они забористо. В доме стоял душок похлеще, чем аромат неделями нестираных носков моего бывшего.
Первым делом ринулась к окну, плотно зажав нос, но и тут меня ждал неприятный сюрприз. Стекла были мутными, а рама никак не поддавалась моим усилиям и не желала открываться. Пришлось навалиться почти всем телом, чтобы впустить свежий воздух. Однако окошко оказалось слишком маленьким, чтобы проветрить даже одну комнату, тогда я поняла, что сквозняк не всегда приносит вред, и отправилась на поиски других окон.
В этой части дома была лестница, она вела наверх и три двери, одна вела на выход, за второй нашла кладовую и пообещала позже вернуться сюда, а вот за третьей нашлась моя персональная радость: аналог ванной комнаты. Правильнее даже сказать прачечная, с тазами, лоханью, ведрами, знакомым глиняным горшком и разным инвентарем. Даже метла была, пусть и кривая, с грубыми прутьями, подходящими для уличной уборки.
Обследовав первый этаж, отправилась на второй, только мои нервные клетки сдавали уже на лестнице.
– Что за свиньи тут живут? – Рыкнула на весь дом, наступив на крупный камень. Тонкая подошва галош не была к такому готова, как и моя стопа.
Увидь моя бабушка этот беспорядок, ее бы хватил инфаркт. Антонина Гавриловна была из тех женщин, что могут мертвого поднять из могилы, если он забыл пыль вытереть по ее указке. Больше всего на свете она не любила две вещи: рост цен в продуктовом магазине и грязь в доме. Если с первым пунктом она никак не могла бороться, то на второй уходили все силы. Не удивительно, что свою любовь к чистоте она привила мне.
Сколько себя помню, каждую минуту в доме бабушки приходилось что-то делать. В деревнях и селах, вообще редко удается посидеть без дела, особенно женщинам. Домашний скот, огород, уборка, готовка, стирка, все это бесконечный замкнутый круг с редкими перерывами на сон и еду.
В общем, на второй этаж я добралась в самом плохом расположении духа, а стоило понять, что все это одна большая спальня, похожая на свалку, натурально схватилась за сердце. О кроватях здесь не слышали, как и матрасах, перинах и подушках. В центре комнаты меня ждали сваленные в кучу шкуры, думаю, они и служили постелью, а еще одеялами. Было ли что-то под ними, не решилась посмотреть. Хватило того, что в комнате не было шкафов, вещи складировались на небольших полочках, выпирающие из стен. Кстати, их было не так уж и много.
С такой жизнью не собиралась мириться. Открыв еще одно окно, так как на втором этаже пахло еще хуже, потуже завязала халат и отправилась на поиски крепкого ведра и швабры.
Хотелось, конечно, сжечь здесь все, чтобы не мучиться, но жить под открытым небом – сомнительное удовольствие. Во мне проснулась ворчливая бабка, которая на каждом шагу ругала то цыганку, то мужа дикаря, то нерадивого папашу, который продал дочь за мешок зерна.
В этой злости крылась моя сила. Чем сильнее разгорался внутренний огонь, тем больше планов рождалось в моей голове.
– За день точно не успею. – Пробормотала, окинув взглядом фронт предстоящих работ.
За что хвататься в такой ситуации? За мытье полов? За чистку окон? За выбивание пыли из шкур? Нет, с набега на кладовую.
– Война войной, а обед меня уже заждался. – Вспомнила любимую фразу деда и поспешила к заветной двери.
