На что, к удивлению парня, Груня только поджала губы, но смолчала.
— Вам бы употребить немного, для снятия боли, — заметила Груня, осторожно промакивая края раны салфеткой.
— Чтобы ты мне потом мозг окончательно сожрала? — стонал Бася, шипя и матерясь. — Ну уж нет. Потерплю.
— Тут глубоко, зашить бы, — Груня подняла на Васю взгляд, хлопая длинными ресницами. — Я смогу, вы только спокойно посидите.
— Че? — не понял Вася, списывая все происходящее на боль от пореза.
— Зашить нужно, глубокий порез, — пояснила Груня и потянулась к аптечке. — Там есть все, я видела. Вы сидите смирно.
— Оху… — начал Вася, но осекся. — Угу. Но бухнуть нужно.
— Я принесу! — спохватилась Груня и подскочила на ноги.
— Сиди уже, — выдохнул, морщась, парень, и дернул девчонку за талию обратно, усадив рядом с собой.
Пронзительно свистнув, Вася откинулся на спинку дивана. Тут же в дверях кабинета показалась испуганная моська Сашки-бармена.
— Водяры припри, — скомандовал Василий, приоткрывая глаза.
Спустя пару минут на столике перед шефом появился запотевший графин с водкой, рюмка и мясная нарезка.
— А может, «скорую»? — предложил Сашка.
— Я рану промыла, кровь не идет, — улыбнулась Груня Сане. — Зашить смогу. Но врачу, конечно, показать можно.
— А может, ты свалишь уже, гений, мля! — рыкнул Василий, и Сашка быстренько слинял из кабинета.
Груня методично обрабатывала рану, а Бася залпом осушил три полные рюмки водки. Закусил, и накатил еще одну.
Тепло разливалось по всему телу, и Василий Павлович, в крови которого теперь вместе с адреналином после драки гулял и алкоголь, крепко задумался над происходящим.
Девчонка сшивала ровные края раны, закусив губу от усердия, а Васька смотрел на ее лицо. Оказывается, у нее полноватые губы и чуть вздернутый носик. Аккуратный такой, с россыпью веснушек. И длинные ресницы, темно бронзовые. И глаза зеленые с серыми крапинками. А на щеке появляется ямочка, когда девчонка улыбается. А улыбается она часто, всем и каждому.
Скрипнув зубами, Барычинский откинулся на диван и прикрыл глаза. Смертельно хотелось курить. Он даже свободную руку сжал в кулак от этого желания.
— Долго еще? — недовольно промычал Бася. — Курить хочу, пи… Сильно то есть.
— Вы уже большой мальчик, поте́рпите, — заметила Груня, не отрываясь от своего занятия. — А вообще, бросали бы вы эту вредную привычку.
— Я курить начал раньше, чем ходить, — недовольно фыркнул парень. — Так что, не учи козла капусту жевать.
— Это вы козел-то? — хмыкнула Груня, пуская в глаза задорный огонек.
— Не умничай, пигалица, — проворчал Бася, вздыхая.
Сквозь запах алкоголя, крови и медикаментов, до носа Василия донесся тонкий аромат женских духов. Не резкий, а такой, словно запах весны. Он даже глубже втянул воздух носом. Да, определенно, весна. А ведь осень на дворе, а тут весна.
Была бы рука свободной, Барычинский покрутил бы у виска, сообщая самому себе, что крыша уже отчалила от хозяина. А так пришлось сидеть и дышать запахом весны.
Когда Васька уже был готов придвинуться ближе и поинтересоваться, чем это пигалица духарится, как на пороге кабинета появился Барычинский-старший.
— О, так она тебя все-таки огрела? За дело хоть? Аль так раскрутиться успел? — весело поинтересовался отец, глядя хитрым прищуром на сына и Груню, сидящих на диване.
— Ха-ха, батя, — оскалился сын. — Пипец как смешно. Доложили же уже, поэтому и явился в свой выходной.
