Чарли не понимала, почему она разоткровенничалась. Если бы ее спросили, она списала бы это на их чуть не вынужденный временный контакт. Они – два человека, закрытые вместе в полутемной машине, избегающие смотреть друг другу в глаза и готовые провести следующие шесть часов в общем пространстве, а затем распрощаться и никогда больше не встречаться. Подобные ситуации располагают к общению. Они заставляют людей раскрывать то, что они, возможно, не рассказали бы своим самым близким друзьям. Чарли знала, что такое случается. Она видела это в кино.
Мэдди была первым человеком, которому Чарли поведала о фильмах в своей голове. Она призналась во всем на третьей неделе их первого курса, когда Мэдди поймала ее уплывающей куда-то на четыре минуты и двадцать шесть секунд. Она засекла время. После того как Чарли откровенно обо всем рассказала, Мэдди кивнула и произнесла:
– Это странно. Не буду врать. К счастью для тебя, я – фанат странных вещей.
– Это фильмы, которые ты смотрела раньше? – поинтересовался Джош.
– Новые. Те, что могу видеть только я.
– В смысле – ты грезишь наяву?
– Не совсем, – не согласилась Чарли, зная, что в мечтах мир становится туманным, расплываясь по краям. У нее все с точностью до наоборот. Все становится резче и отчетливей. Словно фильм, спроецированный на внутреннюю сторону ее век. – Это не «Тайная жизнь Уолтера Митти».
– Полагаю, это фильм?
– Ну, да. В главных ролях – Дэнни Кей, Вирджиния Майо и Борис Карлофф. – Чарли произносила имена актеров так же, как бейсбольные фанаты перечисляют показатели игроков. – По мотивам рассказа Джеймса Тербера. Речь идет об одном парне по имени Уолтер, у которого невероятно сложная, фантастическая жизнь. То, что происходит со мной… другое.
– Насколько другое? – продолжал допытываться Джош.
– Вместо того, что происходит на самом деле, я наблюдаю усиленную версию эпизода. Как будто мой мозг играет со мной злые шутки. Я слышу разговоры, которые не происходят, и вижу вещи, которых на самом деле нет.
– Лучше, чем есть?
Чарли покачала головой:
– Более управляемые.
Она всегда думала об этом как о ви́дении сцен в широкоэкранном режиме. Не всех. Просто в определенные моменты. Трудные. Операторский стедикам[13], скользящий по неровным участкам ее жизни. Только когда она была вынуждена обратиться к психиатру, который прописал ей маленькие оранжевые таблетки, Чарли поняла, что на самом деле представляют собой фильмы в ее голове.
Галлюцинации.
Так их называл врач.
Она сказала, что это похоже на мысленный выключатель, срабатывающий в такие моменты, когда эмоции Чарли угрожают захлестнуть ее. На пике горя, стресса или страха в мозгу Чарли что-то переключается, заменяя реальность чем-то более кинематографичным и более легким для восприятия.
Чарли знала: то, что она только что пережила, было вызвано смесью вины, печали и тоски по Мэдди. С одной из этих эмоций она справилась бы сама. Возможно, она даже смогла бы справиться с сочетанием двух из них. Но сложить все три вместе, и – щелк! – тумблер в ее мозгу переключался, и в голове начинался фильм.
– Ты сказала, что слышишь и видишь вещи, которых может и не быть. – Джош явно проявил неподдельный интерес. – Мы говорим о людях?
– Да, иногда я вижу людей.
– Итак, ты можешь видеть кого-то или что-то, чего на самом деле не существует? – восхищенно уточнил Джош. – Или вести целый разговор, который реально не происходит?
