.
Это было странно. В детстве, отправляясь на каникулах в поход, Кейтлин и Джереми спали в одной палатке и часами играли в слова на заднем сиденье автомобиля. Почему же теперь они стали друг другу почти чужими?
Кейтлин откашлялась, посмотрела на фигурки из аниме, потом на Джереми.
– Ты, значит, часто сюда ходишь?
Джереми кивнул.
– Стараюсь приходить каждую неделю.
Кейтлин почувствовала, как слезы вновь подступают к глазам.
– Правда?
– Конечно, – ответил Джереми, засовывая руки в карманы. – Я скучаю по нему. – Он взглянул на нее. – А разве ты сейчас не должна быть на футболе?
Кейтлин сгорбилась.
– Тренер меня выгнала. – Она снова посмотрела на могилу брата. – И я захотела поговорить с ним.
– Мне это знакомо, – тихо ответил Джереми.
– Знаешь, иногда я не верю, что когда-нибудь смогу с этим смириться, – вздохнула Кейтлин.
Джереми взглянул на нее.
– А может, и не нужно? Может, это нормально?
Это было лучшее, что он мог сказать. Именно те слова, которых Кейтлин все время ждала от Джоша.
– Спасибо, – негромко сказала она.
Джереми заметно удивился.
– За что?
Кейтлин пожала плечами.
– За то, что приходишь сюда. За то, что разговариваешь с Тейлором. За понимание.
– Ясно. Не за что. – Джереми встал и отряхнул джинсы. – Я, наверное, пойду.
Кейтлин кивнула и, прежде чем успела подумать как следует, вдруг порывисто обхватила Джереми и крепко прижала к себе. Прошла секунда – и он тоже обнял ее в ответ. И стоя вот так, в тепле его обнимающих рук, Кейтлин поняла, что впервые после смерти брата не чувствует себя чудовищно одинокой.
Ранним утром в четверг Маккензи Райт в лоскутной юбке, с заколотыми сзади непослушными светлыми волосами, сидела на пассажирском сиденье в машине своей лучшей подруги Клэр Колдуэлл и вполголоса напевала симфонию «Из Нового Света» Дворжака. Миссис Рабинович, дирижер их сводного симфонического оркестра, требовала, чтобы вплоть до самого концерта они жили, дышали, засыпали и просыпались с этой музыкой. Маккензи отрешенно перебирала пальцами в такт мелодии, как будто ее виолончель стояла перед ней, а не была втиснута на заднее сиденье голубого «Форда Эскейп» Клэр.
– Эй? Земля вызывает Маккензи! – Клэр помахала рукой перед очками Мак.
Маккензи мгновенно сосредоточилась и поняла, что Клэр что-то рассказывала ей.
– Ой, прости. Я сегодня немного сама не своя.
Клэр сочувственно покосилась на нее, потом поджала идеально розовые губы.
– Я тоже, – призналась она. – Это собрание по поводу Нолана было просто ужасным. До сих пор не могу привыкнуть к тому… что он умер.
Маккензи повернулась к окну, разглядывая идеально зеленые лужайки перед проносившимися мимо домами. Нолан, возможно, и умер, но напоминания о нем были повсюду – его фотографии на стенах, выпуски новостей, в которых говорили о «случайной передозировке», утреннее объявление о том, что похороны состоятся в субботу, то есть всего через три дня. И еще это собрание, будь оно неладно. Директор показал те самые фотографии Нолана с размалеванным лицом, которые Мак собственноручно и анонимно слила в сеть из интернет-кафе. Кто бы сомневался, что в Бэкон Хайтс – самом стрессогенном месте на земле – даже поминальное собрание сделают таким, чтобы оно оказывало максимальное воздействие на психику.
Но куда более сильнодействующими были воспоминания самой Маккензи о той ночи.
– Давай сменим тему… – пробормотала она.
– Конечно! Ты уже получила расписание прослушиваний? – спросила Клэр.
