Период пятый. Сельские студенты (прозрение) - страница 20

Мама поясняла:

– Про архивы я зря конечно затронула. Как то само собою выскочило. Меня гнетёт, пустота в которой я неожиданно оказалась. В конторе была постоянно среди людей, а когда в кадры поставили и трудовые книжки заводить стали, так по пути и на работу и с работы люди постоянно останавливали. Может на самом деле и не уважали меня совсем, но обращались уважительно. Говорили не только про стаж, но и расспрашивали как здоровье, как дела. Пойми что такое приятно очень. А здесь? Меня никто не знает, если и встретишь кого, то только поздороваются, и то по местному, а не так как у нас вежливо. А поговорить ведь со встречным нам и не о чем.

– Нашли от чего страдать, что поговорить не с кем. Мы же днём когда видимся не умолкаем, и с бабушкой можно хоть целый день разговаривать о чём хотите. А то, что местные при встрече говорят «Здоров табе» хоть ребёнок ребёнку, хоть ребёнок старику почтенному – так это у них просто традиция такая. К этому просто нужно привыкнуть и не обижаться.

– Я и не обижаюсь. Просто перемены для меня стали такими неожиданными, что я никак не привыкну ко всему. Дома мне внимания было наверно больше всех из колхозников. А здесь даже в магазин не хочу ходить. Местные наверно не видели горбатых, рассматривают как диковинку.

– Не волнуйтесь это скоро пройдёт. В техникуме Федьку Михайлусова тоже вначале как диковинку рассматривали из-за его родимого пятна. А вскоре все привыкли.

Почти сразу после сессии мне повезло попасть в числе специалистов и передовиков колхоза на недельную экскурсию в Москву. Организовывал поездку областной профсоюз работников сельского хозяйства, а местом сбора был объявлен железнодорожный вокзал на станции Воронеж – I в семь часов вечера. Добирались до города кто как сможет. От нашей бригады путёвки получили: я, начальник тракторного отряда Григорий Иванович, заведующая фермой Полина Ивановна и зоотехник Настя, два тракториста, три доярки и телятница.

Почетная грамота маме от областного совета

Морозы немного ослабели, и я решил, что поеду в осенней одежде. Бабушка и мама настаивали, чтобы одевал тёплое полупальто и зимние ботинки, а я утверждал, что так буду выглядеть совсем по-деревенски. Тем более, что в столице народ вообще должен одеваться по последней моде. И чтобы выглядеть тоже модным одел своё демисезонное пальто и туфли. Хотел и шапку не одевать. Бабушке даже поскандалить сильно со мною пришлось по этому поводу.

Я пытался ей доказать, что согласно научным данным организм человека так устроен, что кровь в первую очередь в холод обогревает голову. И поэтому люди даже когда ноги отмораживают, свободно обо всём мыслят, так как голова остаётся тёплой. Но бабушка настаивала на своём. Утверждала, что я когда в Воронеж ездил, форся без шапки ещё не раз в своей жизни пожалею, потому, что голова теперь у меня простужена и будет болеть. И что в Москву они меня с мамой совсем не отпустят, если я не соглашусь шапку одеть. Потому, что там может быть даже холоднее чем здесь. Пришлось согласиться. Да ещё и спортивные штаны настояли чтобы поддел под брюки, а свитер под пиджак.

Чтобы доехать до Воронежа, вначале нужно было добраться до Двориков. Велел ездовому запрячь розвальни, постелить в них побольше сена, чтобы ноги в туфлях в него зарыть и отвезти меня и Настю зоотехника нашей бригады до асфальта. Главный агроном велел и его подождать, чтобы не организовывать себе поездку отдельно. Ездовой укрепил доску спереди, сверху боковых отводов саней и ехал лицом к лошади. Андрей Семёнович, с Настей уселись к нему спинами. А я примостился у самого края розвальней, с тем, чтобы поглубже засунуть ноги в сено. Получилось так, что агроном с Настей уселись на мои ноги, не позволяя им остыть.