Закончив свое повествование, Акимыч захлопнул папку, и уставился на меня своими рыбьими глазами.
– Зачем нужно рассказывать мне всё это? – спросил я.
– Меня попросили.
– Кто?
– Этого я не могу тебе сказать.
– Но почему?
– В мире мертвых свои правила.
– Но вы же не мертв?
На лице парикмахера вновь появилась его идиотская ухмылка.
– Ошибаешься. Я мертв, правда, еще не ознакомлен с этим неоспоримым фактом.
…В начале ХХ века ученые, исследующие «чудеса» Библии, стали склоняться к тому, что библейский левиафан – это плезиозавр, морской ящер, в массе своей вымерший почти семьдесят миллионов лет тому назад. Впрочем, считалось, что несколько десятков таких животных сохранилось, и время от времени они встречаются в морях…
Меня разбудило чье-то злобное чавканье. Я попытался дернуться, однако тут же в мои запястья врезались стальные браслеты. Открыв глаза, я обнаружил себя прикованным к батарее, а передо мной за маленьким столиком из красного дерева сидел Бобрик и занимался поглощением завтрака.
– Что, придурок, проснулся? – ехидно заметил гэбэшник, отправляя в рот очередной кусок колбасы.
– Что это значит? – спросил я, судорожно дергая оковы.
– Это значит, что ты мой пленник. Прям как у Толстого, только ямы нет. Извини, не успел вырыть.
В глазах Бобрика играло безумие, которое не предвещало ничего хорошего.
– Ты ответишь за это! Ты и твой долбаный шеф Акимыч!
– Ошибаешься. Особенно в отношении Акимыча. После того, что произойдет сегодня, все его способности придут в упадок, как, впрочем, и твои.
– О чем ты? – осведомился я.
– Акимыч был слишком глуп и не понимал, куда дует ветер. Пришлось помочь ему уйти со сцены. Конечно, будет не хватать Парикмахера, но что тут поделаешь… такова жизнь.
Очередная отупляющая волна неприкаянности нахлынула на меня, тем самым укрывая от гладкой поверхности умозаключений.
– Это ваши разборки. Я-то тут при чем?
Бобрик всё больше начинал походить на садиста-извращенца из ближайшей психиатрической клиники. От предвкушения чего-то, созревшего в его нездоровом мозгу, он распустил слюни, которые теперь обильно стекали по его подбородку. И лишь теперь я заметил татуировку.
– Боже. Так значит ты найт?! И это ты заварил всю эту кашу с похищением «зеленого снега»?
– Что ж, – вздохнул гэбэшник, – Ты сумел догадаться, но слишком поздно. Пришло время платить по счетам.
– Что ты намерен со мной делать?
– А ты не догадываешься? То же самое, что и в прошлый раз.
– То есть?
– Первый раз – не пидарас, второй раз – как в первый раз… Не знаю, как тебе удалось вернуться, но это даже к лучшему. Чем чаще ты будешь возвращаться, тем больше твоей черной крови прольется на могилу моей сестры.
В следующее мгновение он бросился ко мне и начал стягивать с меня джинсы, а затем и трусы.
– Отвали от меня, чёртов извращенец! – кричал я, брыкаясь и пытаясь спрятать свой зад от сексуальных поползновений перевозбужденного шизофреника, – Я не тот, за кого ты меня принимаешь! Я не убивал твою сестру!
– Наверное, также кричала моя сестра, когда ты лез на нее, – шептал гэбэшник, гладя рукой мои ягодицы, – Но вот пришло возмездие. Так молись же и не отрицай вины. Бог ничего так не любит, как Истину, поэтому весь наш подвиг, все труды и все заботы должны быть направлены к тому, чтобы содержать Истину и прибывать в ней до самой смерти. «Будь мне верен и я дам тебе венец жизни», – говорит Господь. Все же говорящие против Истины, проповедуют ложь. Но ложь не может быть приятна Господу…
