Сердце сжалось в груди и тут же увеличилось в тысячу раз и застучало быстрее. Алла сейчас одна. Ее нельзя надолго оставлять. Нужно торопиться.
Он быстрым шагом вернулся в холл столовой, где резко поменял движение в сторону лечебного корпуса. Стараясь не шуметь (насколько это позволяли габариты его спортивного телосложения), он поднялся на второй этаж, прошел к нужной двери, с перечеркнутой телефонной трубкой. Он мысленно пообещал правила не нарушать и в кабинете не включать телефон Ники. Осмотрелся – никого. Дернул за ручку – закрыто. Это хорошо. Было бы открыто – пришлось бы уйти.
Он присел на корточки, достал невидимку и стал ковырять замочную скважину. Опять чужая дверь, опять взлом замка, опять незаконное проникновение. Вадим мысленно прервал угрызения совести, не время задумываться о статьях Уголовного Кодекса. Администрация пансионата не опасалась воровства «ценного» ингаляционного аппарата, поэтому замок оказался хлюпиком, легко поддался напору отмычки.
Заходящее солнце еще не спряталось за верхушки деревьев и светило в окно кабинета, пуская зайчиков в глаза.
Вадим прошел через комнату к подсобке медсестры. Дернул ручку – закрыто.
– Ну давай, дорогая, выручай – обратился он к невидимке. Уже перестал считать двери, который взламывает и пробубнил – ух, затянет тебя, Вадим, поменяешь работу, будешь медвежатник. С каждым разом все легче и легче.
Но не тут-то было, дверь не поддалась.
– Сглазил – искренне удивился Вадим.
Совпадение или за этой дверью есть более ценное, чем ингаляционный аппарат? Тогда это не комната, а сейф.
Душный и жаркий воздух раздражал. От усердия взмок. Пот стекал со лба в глаза, с висков по щекам на шею, футболка на спине стала мокрая. Пальцы стали мокрыми. Маленькая и неудобная отмычка скользила и прокручивалась. Замок не поддавался.
Из коридора послышались приглушенные голоса, стали приближаться. Как минимум два человека подошли к взломанной двери. Голоса стали четче и приобрели схожесть с человеческой речью, но не с русским языком. Вадим напрягся и превратился в слух, стараясь разобрать слова. Разговаривали двое – мужчина и женщина – но грубый каркающий акцент немецкого языка не позволял понять суть разговора. Поддавшись предчувствию, Вадим плавно развернулся на корточках и оглядел кабинет. Несколько пластмассовых кресел вокруг ингалятора и кушетка у стены неутешительно предвещали о быстром обнаружении взломщика. Решив не суетиться, а гордо встретиться с немцами (ну такая уж русская душа) он поднялся с корточек. Ноги затекли, мелкие иголочки кололи в пальцах.
Голоса стали четкими, но без эмоций, как у экскурсоводов краеведческих музеев. Вадим вспомнил поездку с классом в музей древних раскопок. Интересные археологические находки завораживали, а скучный голос пожилой смотрительницы замораживал. Постояв возле музейного артефакта, выслушав однотонный рассказ, группа двигалась дальше, пытаясь быстрее закончить испытание слуха.
Голоса за стеной стали отдаляться, становиться все глуше и совсем стихли. Вадим вытер вспотевшие от духоты и переживаний руки об джинсы и повернулся к двери. Невидимка высохла и стала послушна, замок поддался и дверь открылась.
Подсобка оказалась маленькой узкой комнаткой со стулом и столом, на котором лежали кроссворд с ручкой и журнал посещения отдыхающих процедурного кабинета. Вадим задумчиво полистал его и прошептал:
