– Валерия Павловна, вы уже видели? – Испугано смотрела на Леру секретарь, поздороваться забыла и монитор к ней повернула.
– Видела, мне очень нравится.
– И что теперь?
– А ничего, ещё не вечер. – Загадочно улыбнулась и направилась к своему кабинету, за ручку взялась, чтобы дверь открыть и обернулась. – А что ещё у нас происходит?
– Да больше ничего. Владимир Сергеевич уже три раза заходил, вас спрашивал, бледный весь. Просил предупредить, как только вы появитесь. Если честно, то я его таким… взволнованным, ещё не видела.
– Хорошо, предупреди. Как придёт, скажи, что мы на совещании.
– Хорошо…
Выражение лица бедной Маши вряд ли можно описать однозначно: тут и растерянность, и удивление, и одновременный восторг: её начальница не женщина, а терминатор в юбке, любую ситуацию в свою пользу перевернёт.
Прохоров влетел в кабинет уже через минуту, был действительно бледный, глаза бешеные, и с ходу принялся оправдываться.
– Лера… я не знаю, как это могло получиться, правда… это не я…
– Успокойся, – благосклонно взглянула она и едва заметно улыбнулась, – присядь, отдышись.
– Лера, если я узнаю, кто это сделал…
Взгляд стремительный, руки, конечно, не трясутся, но и до этого не далеко. Мальчик расстроен, видимо, у него на это утро были другие планы, ах, как не хочется его огорчать. Договорить не сумел, Лера его одним лишь взглядом остановила, посмотрела на его руки, которые уже в кулаки сжимались, ухмыльнулась своим мыслям и тут же вернула всё своё внимание документам.
– Ну конечно… и спорил не ты, и клинья не ты подбивал.
– Лера, ну, какие клинья? – Врать бесполезно, это он уже понял, голову набок склонил, и устало выдохнул, посмотрел бы в глаза, но такой честью его не удостоили. – Да, это было, но фотографии… я не знаю, кто это мог быть, но не я.
– Конечно, не ты. Это я.
Равнодушный тон убивал и Прохоров темнел лицом после каждого слова Леры, она занималась какими-то бумагами, работала, а он здесь только отвлекает её, жужжит что-то, внимания требует. Сердце в горле отзывается, а он бессилен перед её взглядом, перед её равнодушием.
– Лера… ну, перестань, не смотри на меня так. Да, я дурак, я был не прав, признаю, но ты мне нравишься, правда. Я только потом это понял, когда ближе тебя узнал. Хотел признаться во всём, но наверно струсил, ты бы вряд ли простила. Я клянусь, когда найду этого… – Прохоров прямо-таки затрясся от злости, – голову оторву.
– Я же сказала, что это я. Надеюсь, меня ты пощадишь? – Лёгкий смешок отвлёк Прохорова от злости, и теперь он смотрел на Леру с неподдельным интересом. Всё ещё казалось, что он не понял её слов.
– Как это ты?
– А вот так!
Ручку она бросила, бумаги отодвинула в сторону, смотрела на него пристально, и как-то безжалостно.
– Или ты думал, что я не узнаю?
– Я ничего не думал…
– И я о том же. И в этом была твоя большая ошибка. Я Машу предупредила и просила передать всем: такие шутки со мной не пройдут – не вчера на свет родилась. Вова, пойми, здесь дело не в тебе и не во мне, просто веди себя достойно. Проиграл – смирись. Если смириться не можешь – отойди в сторону и не мешай.
– Лера, ты замечательная женщина…
– Да, я знаю. Именно поэтому ты решил мне подложить свинью. Но я предлагаю тебе мирное решение проблемы.
– Какое?
– Останемся с тобой друзьями.
– Лера, ты мне нравишься. Знаю, сейчас ты обижена…
– Я не обижена, боюсь, как бы ты не обиделся, когда из моего кабинета выйдешь, но сейчас не об этом. Весь твой романтический настрой я заметила, но напомню: я не та девочка, с которой можно крутить романы – переступлю и не замечу.
