Если бы сонные окна домов, смотрящие в темный переулок, могли распахнуть шире свои шторы, они бы с удивлением наблюдали, как через высокий больничный забор с гибкостью гимнаста перелетел мужчина. Приземлившись за оградой, Феликс выпрямился и посмотрел в конец улицы, откуда должен был появиться оборотень. Вскоре он показался. Тяжело дыша, пес подбежал к Феликсу и раскашлялся.
– Оборачивайся скорее, уезжаем! – бросил мужчина и быстро пошел к ожидавшей в переулке машине.
Переступив с лапы на лапу, пес закрутился на месте, словно пытался поймать собственный хвост. Вскоре его окутало легкое, но вместе с тем непрозрачное облачко, и спустя мгновение из дымки вышел человек. В изнеможении присев на бордюр, старик перевел дух, пытаясь отдышаться. В темноте переулка вспыхнули фары и донесся крик:
– Ты где? Давай быстрее!
Никанор тяжело поднялся и побрел к машине так быстро, как мог. Упав на переднее сиденье, он задышал хуже астматика.
– Что с тобой? – недовольно покосился на него Феликс, выезжая из переулка.
– Возраст, – откашлялся Никанор Потапович. – Да и перенервничал из-за девчонки.
– Откуда она только взялась! – Пальцы Феликса с силой вцепились в баранку. – Уверен же был, что пусто, никого живого в этом крыле нет!
– А я тоже хорош, заискался кольца и не учуял постороннего, – дрожащими пальцами старик расстегнул верхние пуговицы рубашки. – Ты ее не задушил?
– Нет, конечно.
– Шум-то все равно поднимет…
– Пускай поднимает, кто ей поверит. Мало ли, какая ерунда ночью в морге девчонке привиделась.
«Ауди S8» резко затормозила на светофоре. Пока красный зрачок бесстрастно таращился на сидевших в салоне, Никанор опустил стекло и глубоко вдохнул запах ночных улиц, теплого асфальта и бензина.
– В деревню бы сейчас, к лесу, к травке, к деревам прислониться. Там-то вмиг душа отдыхает, от суеты освобождается. Любишь лес?
– Спокойно отношусь, – ответил Феликс, глядя на светофор.
– А грибы там у меня какие! А какое озеро с рыбкой! Банька сосновая с веничками березовыми. Сразу через это все благодатью наполняешься, чуешь, как жизнь вместе с кровушкой так и течет, так и струится…
– Только ничего мне про кровушку не рассказывай. Съездим как-нибудь в твою благодать всем агентством, устроим рыбалку в бане для укрепления командного духа.
Красный глаз светофора сменился желтым, машина сорвалась с места и понеслась дальше по ночному шоссе.
– Ты куда сейчас? – Старик посмотрел на холодное, словно отполированное, лицо водителя.
– В офис. Зоопарк заберу – надо зверей домой забросить, потом в Михайловское за нашими вернемся.
– А расследовать?
– Что?
– Историю мухинской тещи.
– Догадываюсь я, что там происходит, надо только подтвердить. А если наши расследователи и с такой ерундой не справятся, то грош им цена.
Под желудком вдруг остро резануло. Феликс покосился на сидящего рядом старика.
– Под бардачком панель открой и дай мне, что там найдешь.
Старик кивнул, нащупал панель и открыл холодильное нутро. В глубине, на полочке у самой стенки, лежали небольшая стеклянная бутылка и пластиковый пакет. Никанор достал их. Обе емкости были наполнены какой-то густой красной жидкостью.
– Что так медленно? – раздраженно сказал Феликс, сворачивая на улицу, к особняку.
– А что из этого тебе дать? – притихшим голосом ответил старик.
Феликс бросил взгляд в его сторону и скрипнул зубами, увидав, что старик держит в руках.
