Замолкли. Сагитай незаметно подчистил тарелку с салатом и теперь терпеливо ждал, пока созреет горячее в пластике. Через короткое время парок из специального отверстия в коробе стал устойчивым, а сама пластиковая посуда немного подрагивала в силу идущих в ней термических процессов. Орех оценил силу и устойчивость пара и кивнул, подавая вилку.
– Готово, Сагитай. Пробуй.
Дважды просить было не нужно. Открыв крышку и вытащив нагревающий пакет, который еще некоторое время поплевывал паром, боец поднял посудину к лицу и не поднимал его, пока не опустошил ее всю. Орех с ревностью и даже с досадой следил за аппетитом гостя, словно осуждая того за несдержанные восклицания, а Жмот поглядывал на Ореха с искорками насмешки. Лапша, хрустящие, сочные, полные вкуса овощи и настоящее распарившееся мясо были действительно хороши и не создавали ощущения еды быстрого приготовления. Складывалось ощущение, что это полноценное свежеприготовленное руками блюдо. С трудом, но осилив порцию, Сагитай отложил тару в сторону и смачно икнул. Лицо его раскраснелось и теперь уже действительно вспотело.
– Ну, спасибо, мужики, ик… зашло, так зашло, – выдохнул он.
– И бронька твоя готова, – подскочил сталкер, протягивая вполне себе чистую амуницию.
– Нет. Спасибо, Жмот, но мне это… полежать надо… я уже старый… хрен, – немного подумав, сказал Сагитай. – Пойду…
Он встал и направился в сторону коровника.
– Погоди, погоди, – встревожился сталкер. – Куда ты? Вот твоя палатка, – указал он на ту палатку, откуда и доставал вещи бойца.
– А почему я там спал? – недоуменно спросил Сагитай.
Спать ему захотелось вновь, даже после шестнадцати часов сна до этого. Но теперь сон обещал быть не мертвым, когда состояние спящего напоминает анестезированного больного, а приятным и восстанавливающим.
– Напарник твой, Яков, проснулся когда первый раз, тут такую раздачу устроил, что мы вас обоих, того… переселили, – сознался сталкер.
Несколько секунд Сагитай обдумывал сообщение, потом пожал плечами.
– Так его Лилит подремонтировала, вот у него здоровья и побольше моего стало, – сказал он.
– Лилит? – вытаращил глаза сталкер.
– Ну да, она. У него ранение было в левую руку… Ну, ладно. Я спать, – резко прекратил разговор Сагитай и, развернувшись, пошел в указанную палатку, оставив сталкера одновременно в ошарашенном, растерянном и возбужденном ступоре.
Жмот, вытянув руку в сторону уходящего Сагитая, силился что-то сказать, но сразу все вопросы, столкнувшись друг с другом в голове и в горле, вылились в один нечленораздельный звук между «А» и «Э». Так, не в силах сказать слова, он проводил отчаянным взглядом Сагитая до палатки, и только после того как шторки входа закрылись, он отмер и раздосадованно сел возле костра напротив Ореха.
– Что, не удалось? – насмешливо спросил Орех.
– А я-то думаю, откуда у него в рукаве дыра такая, еще и с красной кровью. Артефакта-то при нем на заживление не было, так это значит… – Жмот кинул отчаянный и полный мучительного любопытства взгляд на палатку с Сагитаем. – Ты пойми, Орешек, мы же тут дальше этих квадратов ничего и не знаем, а тут, посмотри, что делается… что делается-то… – он затих, глядя расширенными глазами в никуда. – Я пойду на Якова посмотрю, – твердо сказал он. – Теперь куда они, туда и я. Помогать буду.
С этими словами он встал и направился в сторону невидимого отсюда ангара. Орех проводил его взглядом, затем мотнул головой, отгоняя от себя посторонние мысли.
