– Я бы ее запер.
– И сами бы сидели с ней?
– И сам непременно сидел бы с ней.
– Прекрасно. Ну, а если бы ей это надоело и она бы изменила вам?
– Я бы ее убил.
– А если б она убежала?
– Я бы догнал ее и все-таки бы убил.
– Так, а положим, я была бы вашей женой, что бы вы тогда сделали?
Беловзоров помолчал.
– Я бы себя убил…
Зинаида засмеялась.
– Я вижу, у вас недолга песня.
Второй фант вышел Зинаидин. Она подняла глаза к потолку и задумалась.
– Вот, послушайте, – начала она наконец, – что я выдумала… Представьте себе великолепный чертог, летнюю ночь и удивительный бал. Бал этот дает молодая королева. Везде золото, мрамор, хрусталь, шелк, огни, алмазы, цветы, куренья, все прихоти роскоши.
– Вы любите роскошь? – перебил ее Лушин.
– Роскошь красива, – возразила она, – я люблю все красивое.
– Больше прекрасного? – спросил он.
– Это что-то хитро, не понимаю. Не мешайте мне. Итак, бал великолепный. Гостей множество, все они молоды, прекрасны, храбры, все без памяти влюблены в королеву.
– Женщин нет в числе гостей? – спросил Малевский.
– Нет – или погодите – есть.
– Всё некрасивые?
– Прелестные. Но мужчины все влюблены в королеву. Она высока и стройна; у ней маленькая золотая диадема на черных волосах.
Я посмотрел на Зинаиду – и в это мгновение она мне показалась настолько выше всех нас, от ее белого лба, от ее недвижных бровей веяло таким светлым умом и такою властию, что я подумал: «Ты сама эта королева!»
– Все толпятся вокруг нее, – продолжала Зинаида, – все расточают перед ней самые льстивые речи.
– А она любит лесть? – спросил Лушин.
– Какой несносный! все перебивает… Кто ж не любит лести?
– Еще один, последний вопрос, – заметил Малевский. – У королевы есть муж?
– Я об этом и не подумала. Нет, зачем муж?
– Конечно, – подхватил Малевский, – зачем муж?
– Silence![10] – воскликнул Майданов, который по-французски говорил плохо.
– Merci[11], – сказала ему Зинаида. – Итак, королева слушает эти речи, слушает музыку, но не глядит ни на кого из гостей. Шесть окон раскрыты сверху донизу, от потолка до полу; а за ними темное небо с большими звездами да темный сад с большими деревьями. Королева глядит в сад. Там, около деревьев, фонтан: он белеет во мраке – длинный, длинный, как привидение. Королева слышит сквозь говор и музыку тихий плеск воды. Она смотрит и думает: вы все, господа, благородны, умны, богаты, вы окружили меня, вы дорожите каждым моим словом, вы все готовы умереть у моих ног, я владею вами… а там, возле фонтана, возле этой плещущей воды, стоит и ждет меня тот, кого я люблю, кто мною владеет. На нем нет ни богатого платья, ни драгоценных камней, никто его не знает, но он ждет меня и уверен, что я приду, – и я приду, и нет такой власти, которая бы остановила меня, когда я захочу пойти к нему, и остаться с ним, и потеряться с ним там, в темноте сада, под шорох деревьев, под плеск фонтана…
Зинаида умолкла.
– Это выдумка? – хитро спросил Малевский.
Зинаида даже не посмотрела на него.
– А что бы мы сделали, господа, – вдруг заговорил Лушин, – если бы мы были в числе гостей и знали про этого счастливца у фонтана?
– Постойте, постойте, – перебила Зинаида, – я сама скажу вам, что бы каждый из вас сделал. Вы, Беловзоров, вызвали бы его на дуэль; вы, Майданов, написали бы на него эпиграмму… Впрочем, нет – вы не умеете писать эпиграмм: вы сочинили бы на него длинный ямб, вроде Барбье, и поместили бы ваше произведение в «Телеграфе». Вы, Нирмацкий, заняли бы у него… нет, вы бы дали ему взаймы денег за проценты; вы, доктор… – Она остановилась. – Вот я про вас не знаю, что бы вы сделали.
