– Ну чего ты к человеку прицепилась? Пусть Владимир Павлович занимается чем душе угодно. Коли хочешь знать, в нашем мире без рэкета в люди не выбьешься. Или хочешь до смерти жить в бедности, как мы сейчас?
От подобного откровения папа, расстроившись, нахмурился, а бритый Вован даже покраснел, что с его образом ну никак не вязалось, а потому выглядело весьма забавно и даже несколько мило. Честно говоря, я никогда не думала о том, что мы живем якобы плохо. То есть, конечно, не в роскоши, не в шелках, не в золоте, но я к этому никогда и не стремилась. Не понимаю женщин, вожделеющих женить на себе богатых бизнесменов, а, если у них это получается, потом всю оставшуюся жизнь опасающихся, что этого мужа кто-нибудь подстрелит возле подъезда собственного дома, а им останутся нескончаемые долги. По мне, лучше жить небогато, зато спокойно. Кто-то скажет, ах, как это скучно, серая, неяркая жизнь: дом-работа-дом и ни копейки в кармане. Зато я сплю спокойно и, имея уверенность в завтрашнем дне, могу строить планы на будущее и хоть на всю жизнь (не беря в расчет, конечно, то, что располагает все-таки Господь), не боясь, что меня кинут, подставят и жизнь за один момент пойдет крахом. Короче говоря, между горьковскими ужом и соколом я выбираю первое. Впрочем, понятное дело, что мама хочет мне только добра, просто ее понятие добра не сходится на данный момент с моим.
Мать повторила свой вопрос, от ответа меня избавил звонок в дверь: вернулась с покупками Танька, чему я была очень рада, так как руку мою Владимиру пришлось отпустить. Не вместе же нам идти открывать, в самом деле? А родители давно уже переложили эту заботу на меня.
– Ты че так долго? – зашипела на нее я, пропуская в дом.
– В палатке хлеб закончился, пришлось топать за тридевять земель. Уф, устала, держи сумку.
– Сама неси, не вернусь я туда.
– А кто у нас? – прислушалась она к звукам на кухне.
– Бизнесмен.
– Кто-кто?
– Бизнесмен, – терпеливо повторила я и поведала ей, откуда он появился в нашей жизни.
– Круто, – только и вымолвила она и почапала с сумкой в кухню, а я по-злодейски потерла ручки: пущай гость увидит, кто тут на самом деле хозяйственный. Может, лицом Танька и не вышла, зато косы ниже попы сейчас редко встретишь, а уж огненно-рыжие волосы и подавно, глядишь, и отобьет его у меня. Хотя в свою счастливую звезду я уже давно не верила.
Потом мы уселись писать реферат. Я время от времени поглядывала на настенные часы. Когда большая стрелка приблизилась к семи (троица на кухне все еще пьянствовала), всерьез забеспокоилась. Почему он не звонит? Или Николай под словом «вечером» имел в виду «завтра вечером»? Скорее всего именно так и было, потому что в тот день он не позвонил.
Внезапно в комнате появилась мать и позвала меня на разборку в туалет, как в каком-то дешевом боевике.
– Бесстыжая!
– Почему это? – воспротивилась я столь нелестному отзыву о своем поведении.
– Он что, тебе совсем не нравится? Ничуточки?
– Нет, – отрезала я.
– Но почему? Ладно, я понимаю, он для тебя не совсем подходящего возраста, но могла бы хоть позволить за собой поухаживать, сердце твое свободно и…
– Нет, не свободно! – не дала я ей договорить и пересказала вкратце о всех встречах с Николаем. В особый восторг она не пришла, потому что видела моего мужа неизменно старше, но тому, что к дочери пришла наконец первая любовь, порадовалась, и мы, помахав друг дружке белым флагом, разошлись по углам.
