Однако в течение всего XVIII века, при преимущественно деревянной застройке города, пожары по-прежнему были постоянным и грозным бедствием для городского населения. Мероприятия по каменной застройке Москвы оказались недостаточными. Наряду с ними принимались и другие противопожарные меры, которые к концу века дали известные результаты. Так, в 1736 году был издан указ, вызванный пожаром, происшедшим 3 июня. Этим указом было предписано на больших улицах устраивать колодцы с покрытием на расстоянии 100 саженей один от другого, с двумя насосами при каждом.
На малых улицах и в переулках колодцы предписывалось иметь во всех дворах. Московское купечество обязано было сделать 4 большие заливные трубы. Однако этот указ не уберег город от нового бедствия. 29 мая 1737 года за Боровицким мостом, на Знаменке, случился страшный пожар, происшедший, по слухам, от свечки, которую женщина поставила перед иконой в чулане: «К несчастью, тогда был ветер сильный, а время сухое, то от сей денежной свечки распространился вскорости гибельный и страшный пожар, от коего ни четвертой доли Москвы целой не осталось. В Кремле дворцы, соборы, коллегии, ряды, Мясницкая, Покровка, Басманная, Старая и Новая слободы – все в пепел обращены, в сем же свирепом пожаре народа немало, а имения и товаров несчетное множество сгорело».
Сгорели Спасский, Никольский, Троицкий мосты, а также часы с циферблатом на Спасской и Троицкой башнях. Как доносил московский главнокомандующий Салтыков, пожар охватил 5 «команд», или частей, из тех 12, на которые делилась Москва – согласно официальной ведомости, сгорело 2527 обывательских дворов. Число дворов в Москве в 1737–1745 годах приближалось к 12 000, следовательно, при пожаре 1737 года сгорело около >1/>5 всех дворов, 468 лавок, кроме Китай-города, и много церквей. В огне погибло 94 человека.
В Москве каждый пожар вызывал раздражение населения по отношению к местным властям. Чтобы отвести от себя обвинения, правительство объявило, что причиной пожара 29 мая были поджоги и что в Москве казнены якобы не только поджигатели, но и их сообщники. Пожары 1730–1750 годов вызвали ряд новых постановлений. По предписанию московской полиции от 15 мая 1739 года были опечатаны на лето печи в домах и жителям предписывалось около дворов своих «содержать денно и ночно крепкий караул». Эти меры, нередко с трудом выполнимые, не давали существенных результатов.
В мае 1748 года в Москве случилось 6 пожаров, опустошивших несколько районов. Всего выгорело 1227 жилых домов. В огне погибло 96 человек. Население было охвачено паникой. Полиция растерялась. Причиной майских пожаров правительство склонно было считать злой умысел не обнаруженных поджигателей. Указ от 3 июня 1748 года вновь предписывал московской полиции, чтобы она наблюдала «крайнюю предостороженность от пожаров и с особенным рачением поступало в поимке зажигателей».
Особенно сильно взволновал московскую администрацию пожар, произошедший в ноябре 1753 года во время пребывания в Москве представителей царского двора. Сгорел дотла Головинский дворец, в котором помещалась императрица, наследник Петр Федорович и его жена. По распоряжению Елизаветы Головинский дворец был восстановлен в течение месяца. В 1773 году также было несколько больших пожаров, от одного из которых выгорела Тверская улица.
На необходимость принятия решительных мер по борьбе с пожарами настойчиво указывали жители Москвы депутату Комиссии 1767 года. В наказе москвичей говорилось, что нужны «достаточные на то, по примеру других европейских городов, учреждения» и что сооружение печей, каминов, очагов и труб должно производиться под присмотром «присяжных мастеров».
