Кайлен махнул рукой, собрал-таки свои бумаги и быстрым шагом двинулся к выходу. Я вздохнула. Чего-то в этом роде я и ожидала, но кто бы запретил мне надеяться?
- Ему тяжело, - услышала я голос Мадса. Обернулась: Мадс, сонный и взлохмаченный, стоял в дверях с кружкой кофе. – Он думал, что, как только вы появитесь, мальчик станет прежним. Сразу же.
Я усмехнулась. На нас неудержимо накатывался новый день, и надо было выпить кофе и идти дальше.
- Это работа, - ответила я. – Долгая и трудная работа. Магия не по моей части.
Мадс кивнул, и мы пошли на кухню. Загудела кофе-машина, струйка кофе полилась в чашку, и я услышала:
«Мама всегда его пила. С мороженым».
Мама? Джолион?
«Джолли? – мысленно окликнула я. – Это ты?»
«Да. Ты громко думаешь. Я сразу за тебя зацепился. Это потому, что ты не наша. Остальные думают тихо».
Я взяла чашку кофе, села за стол и поинтересовалась:
- Мадс, а что, все драконы умеют читать мысли?
- Разумеется, - кивнул Мадс. – Правда, они этого не делают. Неприлично, скажем так. Но умеют.
«Не говори ему, - торопливо попросил Джолион. – Не говори, пожалуйста, папа будет ругать».
«Не будет, милый, не волнуйся», - подумала я и сказала:
- Сегодня в парке праздник. Я хотела, чтобы медир Кайлен пошел туда с нами. Но у него работа… или просто способ отвязаться от нас.
Мадс вздохнул.
- Не сердитесь на него. Он всегда был таким. Работа была целью и смыслом его жизни, а теперь стала опорой. Если ее не будет, то он сломается. А дракон в депрессии… - Мадс махнул рукой и сделал глоток из чашки.
- У драконов бывает депрессия? – спросила я.
- У него была после смерти жены. Тогда он ушел в работу с головой. Часто ночевал в офисе.
Какое-то время мы молчали. Что ж, поедем на праздник без Кайлена, пусть работает, если ему так нужно. Пусть обретет свой мир – а я буду делать все, чтобы он не потерял сына.
«Я хочу с папой, - услышала я голос Джолиона. – Но он всегда уходит».
«Может быть, ты сам ему об этом скажешь? – предложила я. – Словами, вслух? Справишься?»
Джолион не ответил. Я почти услышала, как захлопнулась невидимая дверца между нами.
После завтрака и получаса в бассейне, где Джолион бодро шлепал по воде, но начинал истерику при малейшей попытке поднять ее уровень хотя бы до колен, мы отправились в парк. Мальчик схватил нас с Мадсом за руки так крепко, что я почти услышала похрустывание костей. Много народа, шум и голоса, дети, которые бегали и смеялись, клоуны, воздушные шарики – я вдруг увидела все глазами Джолиона и поняла, что он тонет в пестром водовороте.
«Мы сейчас сядем на скамейку, - подумала я. – Вон там, подальше. Будем смотреть, слушать музыку и есть мороженое. Хорошо?»
Мальчик кивнул, и Мадс подозрительно посмотрел на меня.
- Он читает ваши мысли? – спросил он. – Говорит с вами?
- Да, - призналась я. – Сегодня с утра.
Мы сели на скамейку, и Мадс принес мороженое – большие рожки с шоколадом и фруктами. Джолион осторожно взял угощение, и я почувствовала, как мальчик расслабляется. Ему стало спокойнее.
- Я слишком громко думаю, - сказала я. – Все меня слышат.
- Так даже лучше, - ответил Мадс и погладил Джолиона по голове. – Я рад, что он вам открылся.
Мимо прошел клоун, предложил Джолиону собачку, скрученную из воздушного шарика, но мальчик испуганно уткнулся лицом в рукав Мадса, и я услышала его мысль:
«Пусть уйдет. Он очень яркий. Пусть уйдет, пожалуйста».
Клоун все понял без слов. Видимо, Джолион был не первым ребенком, который его испугался. Когда-то я тоже боялась клоунов: мне казалось, что за их раскрашенными лицами кривляется что-то темное, не имеющее отношения к людям, и лучше с ним не сталкиваться.
