Принц проснулся в саду посреди ночи с мыслями о Маргарите и о тех, кто был так ему близок:
– Пепин несправедливо обвинил Филиппа в богоотступничестве. Меч благочестивого рыцаря принадлежал Господу и никому больше. Паладин был предан святому делу – поиску Священной обители. А что сделал я? Змей прав – я жесток. После смерти оборотня я думал только о себе. В итоге все погибли, а я обречен на одиночество. Теперь я слеп, и блуждаю среди иллюзий. Если позволю себе смотреть нам мир зрением змея, то лишусь всего человеческого и стану еще больше от него зависим. Но я и так завишу от его мудрости и неуязвимости. Что же мне делать?
Мал восстановил в памяти увиденный им во сне лик Христа из храма Святой Гертруды и зашептал:
– Господи, да пребудет воля твоя во мне.
На него немедленно навалилась усталость. Принцу опять захотелось спать, так же, как и во время последней совместной с Филиппом и Ари молитвы в Краке. Затем появилось раздражение, которое обратилось в гнев на самого себя. Гнев был такой силы, что Мала затрясло.
– Откуда это гнев? Кому он принадлежит? – спрашивал себя Мал и не находил ответа.
Голова раскалывалась, глаза застилала пелена, но Мал повторял и повторял молитву, пока не утратил способность мыслить.
Он очнулся, когда солнце едва поднялось над горизонтом. Открыв глаза, Мал увидел золотых львов. Один из них смотрел на восток, а второй, как и прежде, вглядывался в западную сторону. Солнечные лучи высвечивали башни невидимого города.
– Неужели теперь я вижу, все как есть на самом деле? – удивился Мал. – Змей, это твои глаза смотрят через меня?
В ответ не прозвучало ни слова.
– Змей, зачем ты показываешь мне этот мир? – повторил свой вопрос Мал.
– Ты видишь его сам, без моей помощи.
– Стало быть, чувственная душа вовсе не умерла вместе с оборотнем, и у меня есть шанс вновь обрести самого себя, – подумал Мал и увидел ползущего к нему Акера.
– Я вижу, ты принял решение покинуть наш мир, принц-рыцарь, – сказал змеиный государь. – Я знал, что ты обретешь змеиное видение, но не предполагал, что это произойдет так скоро.
– Люди в отличие от богов непредсказуемы, – ответил ему Мал.
– Мои дочери проводят тебя к озеру, принц-рыцарь, – скупо произнес Акер и посмотрел в сторону ползущего по траве еще одного человека-змея.
Это был слуга змеиного государя. Он сначала привел его к отхожему месту, а затем проводил принца к садовому ручью, чтобы тот омылся. Затем Мал последовал за слугой Акера во внутренний двор. У него появилось ощущение, что его хотят поскорее выпроводить, хотя еще вчера ему казалось, будто Акер готов оставить его у себя.
– У богов свои законы гостеприимства, и не мне судить о том, насколько они справедливы…
Во дворе, между обвитых зеленью разноцветных колонн, стоял Акер и держал за золотую уздечку красного коня.
– Перед тем, как ты покинешь мой дом, выслушай меня, – обратился к Малу змеиный государь. – Я отдаю тебе скакуна по имени Амфал. Он донесет тебя до пределов Халдеи. У ворот города Айя отпусти его обратно. Знай, что Амфал питает отвращение к обители смертных – в мире людей ему не место. Помни: что бы ты не обрел на своем пути, то дано тебе с благословения змеиных богов. Прощай, принц-рыцарь!
Акер протянул Малу сияющую уздечку. Могучий конь склонил перед принцем огромную голову с шелковой гривой и ударил по земле острым копытом. Из его пасти вырвались клубы дыма, немигающие глаза животного дико сверкали.
