Вскоре я узнал, однако, что генерал Монро со своим штабом выбыл в Галлиполи. Будучи все это время совершенно поглощен своей работой, я не хлопотал о моем скорейшем официальном назначении, и лишь теперь спохватился, что мое положение может сделаться шатким. Так оно действительно и вышло, потому что, когда я поднял этот вопрос в Главном штабе, мне вскоре сообщили оттуда, что если я не буду спокойно выжидать, меня могут откомандировать совсем из армии.
В 1915 году 3-я армия была в отношении снайпинга безусловно лучшей на французском фронте. В 7-м и 10-м корпусах уже почти не оставалось не прокорректированных прицелов, и десятки офицеров и сотни солдат прошли курс либо в школе полковника Ллойда 10-й армии, либо в моей школе. Во время пребывания моего в одной из пехотных бригад 37-й дивизии, я получил письмо, доставившее мне много удовольствия. В нем было предложение командира 11-го корпуса (1-й армии) генерал-лейтенанта Геккинга, желавшего воспользоваться моими услугами с тем, чтобы я прочел ряд лекций о снайпинге в его корпусе и проверил там телескопические прицелы. Этим мне давалось блестящая возможность перенести свою работу за пределы моей армии.
В указанное время я состоял при пехотной школе в 3-й армии, только что сформированной ее первым, весьма способным начальником генерал-майором Р.Ж. Кентыш. В школе я читал лекции и производил показательную стрельбу, но вскоре нашел, что в качестве слушателей имел перед собой ротных командиров, тогда как, чтобы достигнуть наилучших результатов, мне следовало бы читать тем офицерам, которые сами непосредственно работали по снайпингу Ротным командирам нравились (или они делали вид, что им нравились) мои лекции, но я все-таки чувствовал себя, как говорится, «не их поля ягодой» и сознавал, что настоящая сфера моей деятельности должна лежать ближе к передовой линии.
Итак, я отправился из школы в район 1-й армии, проверил прицелы в 11-м корпусе и выполнил все, что от меня ожидалось. Эти дни, проведенные в 1-й армии (из 11-го корпуса меня направили в 3-й, а из 3-го в 1-й) были для меня лучшими днями во Франции, ибо везде я находил много желания учиться и совершенствоваться. Здесь же мне пришлось пройти пытку, читать лекции перед Штабом гвардейской дивизии в 9 часов утра. Я всегда придерживался мнения, что гораздо полезнее читать лекции в пять часов пополудни в теплом помещении, чем в девять часов утра в холодном.
Окончив работу в 1-й армии и проверив около 250 прицелов, я возвратился в пехотную школу 3-й армии. Здесь я узнал, что командующий армией Е.Г. Алленби хлопотал о назначении меня в 3-ю армию и получил согласие свыше, при условии, что я соглашусь отказаться от своего штабного оклада жалованья и буду получать низший оклад пехотного капитана. Разумеется, я согласился. Но тут произошла еще какая-то другая задержка, так что в течение следующих 8 месяцев я вовсе не получал жалованья. Ходатайства по этому поводу я не возбуждал из боязни быть откомандированным опять в распоряжение Главного штаба.
Один генерал сказал мне по этому поводу с улыбкой:
«Как видите, вы здесь пребываете неофициально, а потому все германцы, которых вы или ваши люди отправили на тот свет, тоже считаются убитыми, так сказать, неофициально».
В заключение этой главы я привожу письмо, написанное мною в ноябре 1915 года, оно рисует мои личные впечатления того времени:
