Оставалась единственная надежда – бегство в Северную Империю. Там можно будет предстать перед императором Линвентром и просить его о помощи. Цену тот назовет большую, тут не было никаких сомнений. Потребуются обширные уступки, как территории, так и различных торговых привилегий. Однако, следует вернуть владения отца, хотя бы частично, и корону предков. Кари была полна решимости идти для этого до конца. Она поклялась страшно отомстить врагам. Из всего их могучего и славного рода осталась она одна, если не считать двоюродных братьев отца, которые обладали весьма смутными правами на престол и крайне скудными силами. Рассчитывать на них было глупо, даже опасно. Кари, несмотря на свои юные лета, стала свидетельницей множества интриг. Она понимала, что иногда дальние родственники могут оказаться опаснее близких врагов.
Кари высвободилась от плаща, в который куталась, и приподнялась на локте. Костер, разведенный в ямке, выкопанной посреди их лагеря, давно потух, но возле него сидел один из телохранителей. Он смотрел на Кари. Встретившись с ней взглядом, учтиво склонил голову.
– Все спокойно, госпожа, – произнес он громким шепотом. – Рядом никого постороннего.
Она кивнула в ответ и вернулась на свое ложе. Её крики могут выдать их, тем более, что в ночном воздухе они разносятся далеко. Как с этим быть, Кари не знала. Она была лишь уверена, что сегодня не сможет больше уснуть, а значит и воплей во сне этой ночью не будет.
Она лежала на спине, смотрела в звездное небо и размышляла. Кари не могла понять, как так вышло, что их Империя, стройная, красивая и справедливая, была обрушена всего за год. Орды жестоких неотесанных дикарей, незнающих ни порядка, ни наук заполонили всю страну, взяли на щит города. Они не стали вступать в переговоры, не принимали откупа, лишь шли вперед, оставляя за собой пепелища и плач немногих выживших.
Кари почувствовала, что к горлу подступили слезы. Не находя в себе сил сдержать их, она закусила кулачок. Принцесса не допустит, чтобы вопли ужаса в их лагере сменились плачем.
Степь и небо смотрели друг на друга. Куда ни кинь взгляд – везде лишь молодые травы и небесная голубизна.
По степи двигался небольшой конный отряд, споро, но без поспешности. Во главе колонны всадников ехали двое, юноша и мужчина, шагнувший в старость. Были то отец и сын. Пармута, патриарх небольшого, но крепкого рода, и Мамута, его наследник и старший из ныне живущих сыновей.
Размеренное путешествие по мирной степи убаюкивало. Солнце уже начало греть землю для наступающего лета и добавляло утру мира и покоя.
Старый Пармута, впрочем, не был беспечен. В этом году он разменял пятый десяток и, уж если чему у жизни научился, то осмотрительности. Поэтому, хоть и насчитывал отряд всего полсотни наездников, но маячили в отдалении разъезды. И спереди, и по бокам.
Имея зримое свидетельство мира в степи, старый курбек беседовал с сыном, делясь своими наблюдениями. Он любил подкидывать Мамуте пищу для размышлений, выводы же юноша делал сам, лишь сверяя их с родителем.
– Отец, – обратился Мамута. – Но как же так вышло, что Великий Улус распался? Я слышал сказания, но не понял, зачем миниды устроили войну. Ведь лучше вместе есть конину, чем голодать по отдельности.
– Эх, Мамута, – ответил ему Пармута. – Каждый потомок великого Мина думал, что он станет хаканом и курбеки будут есть конину в его тени. Множество детей – не всегда благо.
