– О, боже! – шепчет он и возводит глаза к небу. Но нет неба. Взгляд упирается в низкий свод, заросший тонким кустарником, похожим на волосы.
– Неба! Неба! – молит Коля и ползёт к свету. Но непроходим этот путь. Невозможен. Нет неба. Нет света. Нет надежды. Коля сдается и закрывает глаза.
– Вставай! Ну, едрыть тебя! Давай. Ну! – надрывается Толстый. Коля, со стоном, открывает глаза. Обезьяна прыгает рядом. Бьет землю. Глубоко спрятанные глаза тускло блестят под нависающим лбом. Бом. Бом. Бом.
– Вы вымерли. Потому что. Не видели. Звёзд. И неба. А одной земли мало. – отправляет истину в косматое ухо Коля.
Обезьян замирает. Коля поднимается.
Вот они. Звёзды. Посмотри – трясёт он обезьяна. Ладони чувствуют, как напрягаются канаты мышц. Кажется, что еще чуть-чуть, и обезьян разогнётся. Что вот-вот, и узрит обезьян свет. Но нет. Нет. Нет. Тогда Коля размахивается и бьет обезьяну снизу в подбородок. Сильно бьет. Наотмашь. В надежде. Трещат кости в кулаке. Пронзает его боль ядрёная. Падает Коля на землю и воет от той боли. Обезьяна принимается ржать. Так ржет обезьяна, что в какой-то момент разгибается и в амбразуру её черепа вплывают звёзды. Замирает обезьяна поражённо. Пялится на них. Мысль остановившаяся, делится сама на себя. И становится их две. А после четыре. А затем шестнадцать. А дальше уже и ни сосчитать. Большая голова у обезьяны. Много мыслей вместится в неё. Уперлась обезьяна кулаками в землю, набрала могучую грудь воздуха и завыла: «Тагиииилллллл…». Толпа поддержала ее воющими криками «Уренгоооой! И, почему-то, «Самааааараааа…». Чья-то рука схватила Колю за плечо. Дернула. Развернула. Что-то мелькнуло. И наступила чернота.
Глава 5. Вечность смотрит на тебя
Проснулся Коля от стонов: «Эй! Эээй… Оооййй…». Он сел и охнул от боли. Болело всё и везде, но стонал не он. Перед ним, придерживаясь руками за воздух, балансировал Толстый. Один его глаз смотрел на Колю, а другой, заползший за веко, прозревать явно не желал. Толстый икнул. Заплутавший глаз выкатился и на Колю навелись два мерклых зрачка. Склизкий, блёклый водоворот подхватил его, протащил и выплюнул прямо в казарму с одевающимися бойцами. На их спинах значилось «ОМОН».
Среди них обнаружился Толстого. Подтянутый. Легкий в движениях. Вооруженный и очень опасный. Он расхаживал, по-отечески подгоняя бойцов. Они с уважением поторапливались и, вскоре, выкатились на плац. Построились. Получили вводную, а затем, знакомую Коле и, видимо, традиционную накачку и загрузились по машинам.
Ехали весело. С шутками-прибаутками. Уверенные в себе. Влюбленные в своё дело. И в своего командира. Толстый, явно, этим гордился и их, ответно, любил – поправлял и подтягивал ремни, подбадривал молодых, веселил бывалых, в общем, был душой, звездой и батей.
Подъехали к зданию банка. Его Коля узнал сразу – он же здесь работал! Бойцы высыпали из машин и, цепочками, побежали, окружая, блокируя, устрашая, загоняя, сбивая, оглушая, останавливая и захватывая. Толстый довольно наблюдал за слаженной работой своих ребятишек. Получив рапорт, что объект взят, он вошел в банк, прошёл в кабинет директора, уселся в главное кресло и приказал ввести.
Привели женщину. Полную, коротконогую, похожу на бочонок с ножками. С плоским лицом. Глубоко утопленными щелками глаз, но с шикарными, вьющимися темными волосами. Страха она не выказала. Спокойно села в кресло для посетителей, закурила и предложила объясниться.
