Первый элемент - страница 34

– Я пойду заварю чай. Нам нужен чай.

«И время, чтобы успокоиться», – добавляю уже мысленно и выхожу из комнаты.

***

Я ждала, пока вскипит чайник, сидя на столешнице, в практически кромешной темноте в общей кухне на первом этаже. Не стала включать свет, мне хватало того, что столешница находится довольно близко к большому окну, от которого падает яркий свет со стороны полигона. И я всё думала о том, что сказала Виолетта. Мне всё дозволено? В каком именно смысле? Я так сильно им жизнь порчу своими гениальными шутками на парах? Или она так обвиняет профессора Виртель, который действительно ничего не сделал, когда я привязывала к себе всё больше кусочков территории полигона? Или я ей лично где-то дорогу перешла? Но причем тут тогда жабы и полигон?

Я не понимаю…

Когда вскипел чайник, я уже сама чуть ли не плакала от безысходности. В голове кружилось столько одинаковых, глупых мыслей, жутко ныл висок, и невыносимо подводил продолговатый мозг. Я в каком-то трансе налила чай, почувствовав только запах смеси трав и отдельно, ярко выраженный аромат мяты, взяла чашечки, вышла из кухни, почему-то завернула в столовую, взяла что-то похожее на тортик для поднятия настроения (вина тут, увы, нет), пожалела спокойной ночи ворчливой тётеньке в столовой (они почему-то все очень ворчливые), и чудом со всем этим поднялась на второй этаж и прошла до нашей комнаты.

Когда я вошла, Виолетта уже была собрана. Они расчесывала свои шелковистые, длинные волосы гребешком, но совершенно бездумно смотрела в одну точку на полу. Ой, срочно нужно угостить её чаем, ибо по опыту знаю, что ничего интересного на полах во всей академии нет, а в нашей комнате – тем более. Я закрыла ногой дверь, так как руки были заняты, прошла в глубь комнаты, поставила поднос, – который мне не очень любезно, но таки одолжила работница в столовой, – на стол, кивнула Виолетте на чай, приглашая перекусить. Она не стала строить из себя гордую, что было для меня уже совсем не плохим знаком, встала и взяла свою чашку. Принюхалась, а потом уже пригубила напиток.

– Я слушаю. – Напомнила я о том, зачем вообще ходила за чаем. Тоже взяла напиток, села, наконец, на кровать и глотнула горячий чай.

– А что ты хочешь услышать? – Спрашивает, криво улыбнувшись, но всё также глаз на меня не поднимая.

– Объяснения за сказанные тобой слова. Причина слёз – это личное, поэтому я не буду заставлять тебя рассказывать об этом. Но ты можешь это сделать, если хочешь, я не буду против выслушать. Мне не сложно, а если я смогу помочь, то только в радость.

Теперь Виолетта смотрела на меня открыто и очень удивлённо, словно она и предположить не могла, что я способна сказать такое. Да я сама, если честно в шоке. Пусть пользуется, пока даю такую возможность.

Девушка обхватила чашку двумя руками, посмотрела на светло-зелёный цвет чая, несколько секунд молчала, а потом вдруг начала говорить. Тихо, несколько сбиваясь и явно нервничая, но говорить.

– Академия Стихий – очень престижное учебное заведение. Каждый год сюда проходит многотысячные отбор, но начинают своё обучение не многие. Многие отдают очень много денег, чтобы их приняли. У моей большой семьи никогда не было столько денег, поэтому мне пришлось добиваться этого места самостоятельно. Поступление в АС было не только большой мечтой моего детства и юношества, но и прекрасным шансом поднять приоритет моей семьи. Помимо меня у мамы с папой ещё шестеро детей, я – старшая. И я обязана во всем и всегда быть для младших примером и опорой. К таким, как я (то есть, к тем, кто поступил без оплаты, а с помощью упорного труда и магических способностей выше средней нормы по возрасту), многие профессора относятся скептически и предпочитают придираться к каждому нашему слову, чтобы, наконец, найти то, за что можно было бы нас отчислить. Поэтому у меня нет возможности перечить профессорам, как-либо ёрничать на парах, шутить и кривляться. Для меня, обучение в академии – шанс на миллион, неслыханная удача, в которую я должна вцепиться и ни за что не отпускать.