Но вину он чувствовал остро...
* * *
Анжелина вроде бы и плакала без слез, и дрожала от горестного возбуждения, и не знала, что ей делать. Я специально так кресла поставил, чтобы иметь возможность на нее смотреть. Мой взгляд добавит ей чувства вины. А я могу себе позволить и порассуждать на эту тему до следующего звонка Волка.
– Если разобраться, то все мы виноваты... И я, и ты... Ты сама —пробовала?
– Пробовала... Кто не пробовал... – она ответила уже чуть озлобленно. Это понятно. Вину на себя она принимать не желает. А надо бы принять не вину, надо почувствовать полностью угнетенное состояние, как мы чувствовали тогда, в Чечне... Вина – она сама потом придет, и в дверь не постучит... До такой степени угнетенное, чтобы не желать ничего, в том числе и избавления от обвинений... И только о спокойствии думаешь. О спокойствии, которое хочешь добыть любой ценой. Но разговор о цене еще впереди...
– Я не пробовал... – заявил я. – Не хочу и не буду... Но и ты, и я, когда видим, как другие «балуются», не обращаем на это внимания. Считаем привычным и почти нормальным явлением. А внимание обращать надо...
– Стучать, что ли?..
– А вот этого я не знаю... Стучать не обучен, а как обращать внимание, не знаю... Только сейчас наркота так уже по стране расползлась, что и тех задевает, кто даже «не пробовал»... Если это национальная беда, следует быть готовым к жизни в нашей обычной национальной действительности. А какая у нас действительность? На протяжении столетий – какая? Это все мы хорошо знаем: «лес рубят, щепки летят...» Вот одна из щепок тебя и стукнула так больно...
– Спасибо, утешил...
А я не утешал. Я «раскачивал» ее... Выше подниматься, больнее падать... «Раскачивание» нервы треплет... Не закаляет их, а калечит...
Конец ознакомительного фрагмента.
