Первый крестовый поход: Зов с Востока - страница 15

. Были также примеры тесного сотрудничества в других областях, особенно военной. Столкнувшись в начале 1090-х годов с вторжением врагов в разные районы Балкан, Алексей I разослал во все концы Средиземноморья гонцов с просьбой прислать подкрепления его войскам. Императорские послы были направлены также к Урбану II в Кампанью. Весной 1091 года папа оперативно отправил войско с целью помочь Алексею I отразить нападение орд печенегов, которые вторглись из придунайских степей во Фракию. Произошедшая вскоре битва при Левунионе[11], которая завершилось полным уничтожением устрашающих кочевников, стала одной из важнейших в истории империи{66}.

Таким образом, к 1095 году многое было сделано для того, чтобы устранить многолетний раскол между Римом и Константинополем. Хотя собор, провести который предложил несколько лет назад Алексей I, еще только должен был состояться, император и папа наладили хорошие рабочие отношения. В самом деле, если верить последним добавлениям к источнику, датированному XII веком, то к тому моменту они уже разработали подробный план. По имеющимся данным, в начале 1090 года ко двору хорватского короля Звонимира прибыли послы, отправленные совместно Урбаном II и Алексеем I, с обращением к рыцарям помочь оказавшейся в опасности Византийской церкви и покончить с засильем мусульман в Иерусалиме. По-правде говоря, это была генеральная репетиция выступления папы в Клермоне: просьба первого и второго Рима о помощи, притягательная сила Иерусалима и военная служба как проявление преданности церкви. В случае с Звонимиром тем не менее приезд послов не дал желаемых результатов: согласно одной летописи, рыцарей настолько сильно разозлила готовность короля участвовать в «чужой» войне, что они убили его (хотя другие источники указывают, что он мирно скончался от старости){67}.

Стремлением примириться с Константинополем Урбан II позиционировал себя как главу христианского мира, который долгие годы страдал от жестокой конкуренции, скандалов и расколов. Один из очевидцев тех событий написал, что в конце XI века церковь была в состоянии хаоса. «Во всех частях Европы, – писал Фульхерий Шартрский, – мир, добродетель и вера были грубо растоптаны знатью и простолюдинами, в самой церкви и за ее пределами. Было необходимо положить конец всему этому злу»{68}. Однако, для того чтобы утвердить себя в центре христианского мира, Урбан II нуждался в более широкой и надежной платформе. Одних успехов, которых он добился в своих контактах с греческой церковью, было недостаточно для того, чтобы повысить его шансы на победу в противоборстве с Климентом III, не говоря уже об укреплении его власти по всей Европе.

Однако в середине 1090-х годов ситуация начала меняться. Во-первых, неожиданное развитие событий в Германии предоставило Урбану экстраординарные возможности получить преимущество над антипапой и его самым могущественным сторонником – императором Генрихом IV. Урбану помогли высокопоставленные беглецы из лагеря Генриха, доведенные до отчаяния cамодурством императора. Одной из них стала красивая молодая жена Генриха IV, которая разыскала папу, чтобы пожаловаться на то, что ее вынуждали совершать «много грязных актов прелюбодеяния с таким количеством мужчин, что даже враги простили бы ее бегство [от императора]. Все католики должны были испытывать сострадание из-за такого отношения к ней»