– Ну что вы, зачем? – собеседник оттолкнул Стивена, присел на край кровати и взял Сашу за руку. – Не плачьте. Что случилось, то случилось, ничего уже не поправить. А силы вам еще понадобятся. Кстати, я не представился. Меня зовут Винсент. А вас?
– Александра. Я вас очень прошу, Винсент, сообщите, пожалуйста, моим близким, что я жива, – умоляюще посмотрела Саша на своего спасителя. – Они там с ума сходят, думают, я погибла.
– Я… – начал было тот, но тут в их разговор вмешался Стивен, которому надоело изображать предмет меблировки.
Он раздраженно заговорил с Винсентом, тот ответил, переводя, похоже, сказанное Сашей. Когда прозвучало «Белоруссия», тощий посмотрел на Сашу уже с интересом. Затем он прищелкнул пальцами, бросил пару совершенно непонятных фраз и вышел. Винсент тоже поднялся.
– Постойте, – Саша попыталась удержать кареглазого за руку, – я же вам еще не сказала, куда позвонить и кому!
– Извините, Александра, – почему-то отвернулся тот, – но ни я, ни кто-либо другой из здешнего персонала никуда звонить не будет. Во всяком случае, пока.
– Но почему?!
– Так надо. Поверьте, мне очень жаль.
И Винсент, коротко кивнув ей, вышел.
Где-то через полчаса после ухода Винсента в комнате появилась команда людей в белых халатах, действовавших неторопливо, но очень слаженно. Они осторожно переместили марлевый кокон, из которого испуганно выглядывала Саша, на каталку и покатили все это великолепие по коридору.
Неизвестно, что натолкнуло Сашу на мысль, что, стоит ей покинуть убогую каморку без окон, как она сразу же поймет, куда попала. И эта мысль, и то, что ее толкало, – оказались жалкими профанами. Ни коридор, ни новая комната, равнодушно распахнувшая перед Сашей двери, не обладали никакими особыми приметами и мемориальными табличками. Не было даже инвентарных номеров на казенной мебели, из чего опытный разведчик сделал бы сокрушительный по своей профессиональности вывод: «Это не Россия!» И, устало откинувшись на подушки, гордо посмотрел бы по сторонам.
Правда, и так понятно, что, упав в реку, юрко петляющую на границе Чехии и Австрии, было бы сложно рассчитывать попасть в Россию. Мокрую и полумертвую Сашу ее спаситель не мог увезти далеко, даже в Клатовы. Так где же она?
Саша старательно разглядывала свое новое место обитания, пока молчаливая команда опутывала ее датчиками, подключая ее организм к многочисленной аппаратуре. Аппаратура весело подмигивала разноцветными огоньками и жизнерадостными кривульками, приветствуя пациентку попискиванием. Попискивание Саши, вскоре влившееся в этот общий хор, вовсе не было ответным приветствием. Просто в ход пошли иголки. Нет, не под ногти. Инъекции, капельницы, катетеры и прочая медицинская дребедень, имеющая высокое предназначение – быстро и интенсивно доставлять лекарства к месту назначения. Но болючая дребедень, зараза!
В общем, когда врачи оставили наконец Сашу в покое, сил у их пациентки не осталось даже на вдумчивое осмысление увиденного и услышанного. Саша самым банальным образом заснула. Хотя, может, и не совсем банальным – кто их знает, врачей, мало ли, что ей вкололи!
До вдумчивого осмысления очередь дошла лишь через три дня. Вроде бы. А может, и через неделю. Точно Саша сказать не могла, поскольку часов у нее не было, окон в ее комнате – тоже, судить о времени суток можно было только по включению и отключению света. И по перерывам между едой. Большой – значит, это ночь была, маленький – все еще день. Да и это все очень относительно, поскольку бóльшую часть времени Саша спала.
