– Да Разлом с тобой! Пробуй! – трехпалый отошел к своду тоннеля и, скрестив руки на груди, стал внимательно наблюдать за действиями Рапс. Его хвост, ходящий из стороны в сторону, также выражал его сдерживаемое недовольство.
Санлад отпустил меч, давая девушке подойти поближе и взяться за его рукоятку поудобнее. Рапсамаш медленно прикоснулась к мечу. Холодный. Даже холоднее, чем пол и своды. Она осторожно взялась за рукоятку и потянула меч на себя. Тот поддался, с тихим шорохом проведя линию острием лезвия на полу. Санлад открыл рот, Унлад резко опустил руки и вытаращил глаза.
– Она подняла… Она подняла его! – одноглазый прикрыл рот ладонью, чтобы ненароком не вскрикнуть.
Меч казался чуть ли не легче, чем пластина доспеха. Рапс подняла его повыше, держа одной рукой. Руны неярко светились, да и сам клинок ощущался необычным, как будто придавая девушке сил.
– Дай сюда! – подскочивший Унлад попытался вырвать реликвию из ее рук.
Испугавшись, Рапс отпустила меч, но трехпалый не смог его удержать, и клинок упал на каменный пол. Нет, не упал. Он воткнулся в каменный пол. Неглубоко, пальца на три, но воткнулся. Почти беззвучно.
– Что за черт… – обомлев, оба брата переглянулись.
Унлад попробовал вытащить клинок – безрезультатно, тот не шелохнулся.
– Рапс, давай еще раз. Возьми его.
Девушка и сама уже тянула руку. Вновь ощутив холод рукояти, она с легкостью вытащила и подняла клинок.
– Я потрясен и разочарован одновременно, – Санлад поглядел на брата, – У нас теперь есть оружие! Настоящее оружие!
– И что нам с ним делать? А, Санлад, скажи, что с ним делать? Эту малявку с такой железякой даже слепой Кавир заприметит. Держать ее здесь? А смысл, если никто, кроме этой заразы поднять не может? Думаешь, она хоть на что-то способна?
– Унлад, я понимаю твое разочарование, но это хоть что-то…
– Хоть что-то?? Да пойми, да нет шанса в нашем плане с такой железкой. Даже из кусков брони этой, да даже из кирок пользы больше будет. Но куда ты с ними пойдешь? Ты не проколешь и собственной шкуры, не говоря уже о доспехах. Жирный слепой Кавир, как всегда, посмеется над тобой, когда ты будешь пытаться пошкрябать его дважды-кожаную тушку тем, что ты там у себя хранишь!
– Да, брат, мог бы я поднять эту железяку, ну или будь она хотя бы поменьше, чтобы Рапс незаметно ее таскала, – ответил Санлад, пытаясь сохранять спокойствие и унять брата.
– Да, вот будь она поменьше! Но что ты сделаешь? Отколешь от нее кусок? Мы пробовали, не сработало! – Унлад сплюнул, – Катитесь в Разлом, оба! Будь она поменьше!
– А я могу… Я могу сделать его меньше, – с какой-то внутренней уверенностью сказала вдруг Рапс.
Унлад рассмеялся.
– Давай. Давай! А я посмотрю, и посмеюсь над тобой, мелкой безродной шавкой, еще раз!
Рапс сосредоточилась, мысленно попросив клинок в ее руке стать меньше. Она вспомнила, как выглядели ножи там, на кухне, и представила, как этот меч мог бы стать таким же маленьким и удобным для нее. Она закрыла глаза и зажмурилась, чтобы представить это еще лучше, а когда она решилась приоткрыть один глаз…
Санлад и Унлад уставились на нее, разинув рты. Рапс открыла оба глаза и посмотрела на меч. Точнее, на то, что осталось от него. Это был уже не меч. Это было что-то очень похожее на нож, который она только что себе вообразила, но на ноже этом были все те же руны.
Спустя несколько секунд молчания братья наконец переглянулись.
