Я вернулась на площадь к празднующим. Некоторые адепты щеголяли в купальниках. По негласному дресс-коду в городе такая демократичность в костюме не поощрялась, но фестиваль был временем особым, когда купальники становились самой логичной и естественной формой одежды. В центре площади показывался групповой гимнастический номер с перебросом вместо ленты будто живой водной струи. Зрители ахали, не зная, что импровизированная лента упасть не может – с краешка площади на прихваченных из сада скамеечках сидели в панамках Линь и Тами, цокая языками и восхищаясь движениями гимнастов. Я улыбнулась безобидному фокусничанью.
Щёлкало чьё-то портативное фотоустройство. Точно, опять та пара, что была на «осаде». Звук аппарата конкурентов бесил нашего Гришку. Надо же, без напоминания вышел из редакции, прихватил свой тяжеленный фотоаппарат и теперь с видом мученика тащил его на шее. В воздухе над головами взрывались водяные фейерверки, окрапляя цветными брызгами.
Я устроилась на краю у пропасти, обеспечивая ещё один аттракцион дня. У меня была стопка листов, чернильница и копилка в виде сколотого керамического горшка. Чтобы публика осознала для чего я сижу, пришлось изготовить несколько панорам и развесить их за спиной, над бордюром, за которым разверзалось ничто. Мои кустарные водные портреты имели успех… Чего только не сделаешь, чтобы заработать на двенадцать нарядов…
Как многие красивые жесты упираются в некрасивый вопрос денег. Я не растратила премию, выданную Магом за глумление над мафией, но в моём представлении это был неприкасаемый запас. Из-за манеры Кати избегать прямого ответа на финансовые вопросы я даже не знала, сколько буду должна. Вернее всего, она сама не знала.
Меня держали почти до ночи, и я не трогалась с места, вынуждаемая своими расчётами.
Публика восторгалась изобилием ягод, маги – их дешевизной, а к вечеру были выставлены домашние продукты брожения. Под это дело представители Воздуха из дружины расселись вдоль пропасти, а из гостиницы вынесли столики и меню, чтобы подать к напиткам существенные блюда. Пироги пока не уносили. У Маши был выходной. Она была адептом Огня, и я посчитала, что в такой день можно обойтись без неё, учитывая, что угощение в кои-то веки обеспечивал не Храм непосредственно. Поэтому я купила большой яблочный пирог и вишнёвый штрудель, забрала горшок с деньгами и пустую чернильницу и разрешила себе отбыть.
Не думаю, что сегодня кого-то в Храме требовалось кормить. Всякий уважающий себя человек должен был объесться ягодами и пирогами на площади. Сафи, наверное, вприпрыжку носилась по городу с Игорем, и он терпел эту феерию Воды, надеясь, что она не пропустит праздник Огня в середине лета. Она его не пропустит. А меня ждут очередные хлопоты, связанные с организацией праздника, который опять будет выглядеть как стихийный балаган. Всё очень мило, но бестолково. Вроде и не страшно. Но хочется лучше.
На всякий случай я наварила каши с тушёнкой, чтобы, если что, она сгодилась и завтра, и пошла с подносом к узнику библиотеки.
– Тебе больше поручить некому? – недовольно буркнул он, отворачиваясь.
– Плохо себя чувствуешь? – спросила я, не принимая к сердцу неласковый приём. Подала ему прибор и помогла приподняться на подушках. Убрала с постели книжку, заменяя подносом.
Алцест не стал отвечать. Если бы он говорил ещё, я бы его отвлекла, и ему бы пришлось отказаться от своей угрюмости. Пр
